– Какого рода дело?
– Об этом говорить не принято. Ему тоже не следовало знать, где работает Брайна. Но он знал.
У Евы сузились глаза:
– Почему вы так думаете?
– Потому что неделю назад он прислал ей сюда букет розовых роз.
«Розовые розы, – подумала Ева. – Лепестки розовых роз…»
– Что еще?
– Он говорил по-итальянски, по-французски и по-испански. Языки любви! – добавила она, размазывая слезы и тушь тыльной стороной ладони. – Брай это очень нравилось. Она говорила, что у этого человека романтическая душа. А я отвечала, что это замечательно, но меня интересует, какое у него лицо. Брай смеялась и говорила, что если души находят общий язык, то лица не имеют значения. Но что она не будет в обиде, если его внешность окажется под стать душе.
Сиси помолчала, вертя в руке стакан.
– Лейтенант… Он ее изнасиловал?
– Не знаю. – Ева показала ей фотографию, сделанную с дискеты. – Вам знаком этот человек?
Сиси внимательно рассмотрела лицо Данте.
– Нет, – наконец еле слышно ответила она. – Я никогда его не видела. Это он, да? Ну что ж… Кажется, он действительно выглядел не хуже, чем изъяснялся. Сукин сын. Подлый сукин сын! – Девушка порвала фотографию в клочки, и Ева не пошевелила пальцем, чтобы помешать ей.
– Где состоялась их вчерашняя встреча?
– В «Радужной комнате», черт бы ее побрал! Брай решила, что это будет очень романтично.
Выйдя из примерочной, Ева увидела Пибоди, которая с легкой завистью смотрела на витрину, где демонстрировались кружевные пеньюары.
– Через пять минут в них становится жутко неудобно, – напомнила Ева.
– Если эти штуки сделают свое дело, через пять минут на вас их и следа не останется. Вам удалось что-нибудь выяснить?
– Да. Малого зовут Данте, он любитель поэзии и розовых бутонов. Расскажу по дороге.
– Куда мы едем?
– В морг. А по пути заскочим в «Радужную комнату».
– Гм-м… Странное сочетание.
Неказистое белое здание, напоминавшее коробку из-под обуви, нельзя было сравнить с дворцом из хрома и мрамора. Единственное, что Ева сумела раздобыть в обители праздности, – это фамилии и адреса официантов, работавших накануне вечером.
В обители мертвых ей повезло больше.
– Ага, мой любимый коп пришел ворчать на меня! – Главный патологоанатом Морс выключил лазерный скальпель и широко улыбнулся. Его длинные темные волосы, заплетенные в шесть косичек, прикрывала хирургическая шапочка. Прозрачный лабораторный халат защищал рубашку и слаксы цвета сливы, чтобы на них не попали брызги жидкостей, циркулирующих в теле человека. На столе перед Морсом лежал труп чернокожего юноши.
– Морс, это не моя подопечная.
– Увы, нет. – Он посмотрел на труп. – В спину этого бедняги несколько раз вонзилось длинное острое орудие. Ты бы решила, что хватит и одного такого удара, но его собеседник, видимо, считал иначе.
– Наркоман. – Ева поджала губы и внимательно рассмотрела внушительный член трупа. – Могу держать пари, что он наглотался «Экзотики», приправленной «Зевсом». Только такая комбинация может заставить эту штуку стоять торчком даже после смерти владельца.
– Согласен. Поскольку в отчете твоего подчиненного детектива Бакстера сообщается, что наш новопреставленный с пылом опробовал свой инструмент на жене брата.
– В самом деле? И что же – он решил перестать трахаться и ради разнообразия поплясать на кончике ножа?
– Так оно и было, если верить показаниям брата и его жены. Она сейчас поправляется после неудачного падения, в результате которого сломала себе челюсть.
– Ну-ну… Слушай, если Бакстер уже посадил этого брата за решетку, а ты выяснил причину смерти, то почему ты не занимаешься моим делом?
– Пойдем со мной.
Морс поманил Еву пальцем и через несколько вращающихся дверей провел ее в другую анатомичку. Брайна Бэнкхед была там единственной обитательницей. Она лежала на столе из нержавеющей стали, прикрытая до подбородка тонкой зеленой простыней.
«Сразу видна рука Морса, – подумала Ева. – Он относится к мертвым с большим уважением».
– Похоже, она была очень привлекательной молодой женщиной.
Ева смотрела на разбитое лицо и думала о зеркале в ванной и ящике с аккуратно разложенной косметикой.
– Да… Морс, скажи мне, как она умерла.
– Думаю, ты и сама это знаешь. Время вы установили точно. Она не испытала ни страха падения, ни боли от удара о тротуар. И даже не сознавала, что умирает. – Он бережно прикоснулся к волосам Брайны кончиками пальцев. – Часа за два с половиной до этого она была отравлена синтетическим гормонибиталом, дорогим и очень трудно определяемым веществом.
– Обиходное название «Шлюха». Блокатор торможения, – пробормотала Ева. – Когда-то его использовали для изнасилований во время свидания.
– Не совсем так, – поправил Морс. – Обычно пользовались его производными, куда менее сильными и эффективными. А она получила чистый продукт. Даллас, у уличных торговцев две унции этого зелья стоили бы больше четверти миллиона долларов. Но весь фокус в том, что у уличных торговцев такого товара нет. Я не встречал следов этого вещества в трупах уже лет пятнадцать.
– Я слышала о нем, когда училась в школе. И считала произведением городского фольклора.
– Большей частью это и был городской фольклор.
– Значит, ее убил гормонибитал?
– Не сам по себе, хотя, конечно, его комбинация с алкоголем была достаточно опасной. Но не роковой. Просто наш герой перестарался. Для его целей было вполне достаточно и половины дозы. Принятого хватило бы ей часов на восемь-десять. Утреннее похмелье было бы чудовищным – головная боль, рвота, дрожь, обмороки и все прочее, – но через семьдесят два часа организм очистился бы сам собой.
При мысли об этом Еву едва не затошнило.
– Однако до утра она не дожила. Почему?
Говорю же, этот малый перестарался. Видимо, он хотел жаркого секса и добавил в последний бокал вина немного анеменифина-колакса-Б. В просторечии «Дикого Кролика».
– Решил подстраховаться? Прикрыть свою поганую задницу? – негромко спросила Ева.
– Эта гадость поражает нервную и дыхательную системы, а они у бедняжки и так работали с трудом. Подобного сочетания сердце уже не выдержало и через двадцать минут остановилось. Девушка была слишком одурманена принятой ранее дозой «Шлюхи» и не понимала, что происходит.
– В таком состоянии она могла добровольно вступить в половую связь?
Морс бережно прикрыл простыней лицо Брайны.
