Успеваю все это сделать и даже устроиться на подоконнике, укутав ноги пледом, когда телефон жужжит входящим вызовом.
— Мария Александровна? — на том конце связи голос генерального, и, судя по плохо сдерживаемому налету сарказма, он позвонил не для того, чтобы обрадовать меня окончанием служебного расследования в мою пользу. — Я только что переговорил с собственницей, ввел ее в курс дела по вашей… гммм… ситуации.
Я точно не услышу ничего хорошего.
— Тамара Викторовна попросила вас уйти по собственному. И тогда мы не станем упоминать эту неприятную историю ни в ваших рекомендациях, ни вашим потенциальным работодателям.
Нужно много сил, чтобы справиться с дрожью в руках и поставить чашку на твердую поверхность, чтобы не расплескать кофе.
Окунаю лицо в ворот свитера, медленно почти беззвучно выдыхаю.
Не будет ему радости видеть меня растоптанной и униженной.
— Спасибо, что проявили заботу и сообщили об этом лично, — говорю с подчеркнутой вежливостью. — Завтра я приеду, чтобы передать дела, написать заявление на расчет и забрать вещи. Предупредите службу безопасности, чтобы за злостной корпоративной шпионкой приставили специального смотрящего. А то кто знает, сколько еще тайн и секретов я растреплю на каждом углу Петербурга. Ну или назло хотя бы стащу табуретку.
Генеральный через силу смеется. Я прощаюсь и кладу трубку, чувствуя себя совершенно раздавленной.
И самое ужасное то, что мысли, лезущие в голову, не добавляют ни капли оптимизма.
За весь день Ленка так ни разу и не дала о себе знать.
Как будто во всей этой истории ее вины нет совсем.
Глава 15
ПРИЗРАК: Я начал волноваться, куда ты пропала
Он пишет это в ответ на мое сообщение, отправленное только на следующий день вечером.
Хотя я собиралась взять тайм-аут и вычеркнуть из своей жизни любые, даже телефонные, социальные контакты.
Но после заявления и «почетного позорного прохода» с коробкой через весь офис нервы не выдержали.
Даже карьеристкам с «фаберже» иногда просто нужно с кем-то поговорить.
Так что я вывалила все свои горести в десятке голосовых сообщений, последние из которых диктовала с надрывом и соплями, как какая-то истеричка.
Вряд ли когда-нибудь решусь переслушать их, чтобы не рухнуть в собственных глазах на самое дно.
ПРИЗРАК: Говорить можешь?
ВАНИЛЬ: Могу, но у меня настроение поныть и пожалеть себя.
Он звонит почти сразу и, когда подношу трубку к уху, говорит:
— Я хотел сказать, что мне не понравились молчанки в две недели, и когда я думал, что это уже все, без вариантов, без продолжения и с жирной точкой, было хреново.
Несмотря на мое кислое настроение, улыбаюсь.
Это такая странная смесь тоски и нежности, что от нее наверняка зашкаливает уровень адреналина в крови.
— Я созрела выпить кофе в приятной компании, — говорю шепотом. Если честно, то не так, чтобы созрела, но, наверное, сейчас для встречи самое подходящее время.
Призрак молчит.
И потом тяжело вздыхает, как будто даже ругаясь сквозь зубы.
— Я до конца недели на работе завален. Внедряю новую концепцию, начальство сопротивляется, сама понимаешь. Приходится стоять одному против всех. Я к тебе с совещания сбежал, мне это еще припомнят.
— Прости, что добавляю хлопот. Возвращайся на свое совещание — я никуда не денусь.
— Ванилька, ты все не так…
Я просто заканчиваю вызов и даю себе обещание больше никогда ничего ему не предлагать.
Это, конечно, не то, чтобы правильная реакция на отказ. У него тоже работа, тоже заботы и дела, огромный пласт личной жизни, и теперь я даже не сомневаюсь, что в ней присутствует реальная женщина, которой он обязан уделять внимание. Просто злит, что вместо того, чтобы сказать правду, мужчина прикрывается работой и делами.
Скажи, что все уже не актуально — никто не будет за тобой бежать три дня, чтобы сказать, как это было по сути не существенно.
Жизнь стала очень странной: мы не боимся лезть на Эверест, делать тяжелую пластику лица ради того, чтобы избавиться от милой горбинки на носу, но нас бросает в дрожь при мысли о честном разговоре.
Я кое-как доползаю до постели, чувствуя себя разбитой любимой маминой чашкой — внутри какая-то потеря потерь, хоть уревись, а легче не станет. Так что чего впустую лить слезы?
Мне даже почти удается выспаться, только голова с утра болит, словно на ней танцевали мазурку. По инерции даже бросаюсь одеваться, искать костюм, только через пару минут понимаю, что раз я не приготовила вещи с вечера — значит, для этого была причина.
— Поздравляю, — улыбаюсь своему опухшему со сна отражению в зеркале, — ты теперь официально безработная.
Мое отражение кисло кривит губы.
Я быстро делаю кофе, собираюсь с мыслями и трачу два часа на то, чтобы составить новое резюме. Никогда не переписывала старые, потому что даже через месяц человек все равно напишет о себе как-то иначе, уже с оглядкой на прошлый опыт. Указываю, что трудоголик, не семейная и не планирую заводить детей в ближайшие годы — по понятной причине. Многие солидные фирмы отдают предпочтение «холостячкам», а вот несемейный мужчина — это, скорее минус. Особенно если ему хорошо за тридцать.
Размещаю резюме сразу на нескольких востребованных биржах труда и трачу еще пару часов на то, чтобы пересмотреть объявления о вакансиях. Нахожу парочку — конечно, не директор по персоналу, но для начала хотя бы что-то. Связываюсь с кадрами, направлю резюме еще и туда.
Когда голова начинает пухнуть от глупых мыслей, собираюсь, кутаюсь в теплый шарф и выхожу погулять. Мороз — лучшее лекарство против хандры. Особенно если он прямо-таки зверствует.
Когда порядком устаю, спускаюсь в метро, еду до нужной станции и забегаю в маленькое кафе, где мы с Ленкой любим предаться чревоугодию. Сначала даже осматриваю столики, чтобы не наткнуться на подругу, с которой сейчас хочется столкнуться меньше всего. Невыносимо гадко просто от мысли, что она так и не нашла в себе смелости позвонить мне и поговорить. А ведь вся эта история случилась из-за нее.
Понятия не имею, где она теперь будет искать работу, и даже не хочу об этом думать.
Официантка приветливо улыбается, явно узнавая лица постоянных посетителей. Я заказываю морскую мини-пиццу и большой Раф с ванильным сиропом.
Но, когда все это оказывается передо мной на столе, и рука тянется, чтобы устроить акт зажора всех неприятностей, откуда-то сверху на меня падает тень, и до боли знакомый мужской голос говорит:
— Я знал, что рано или поздно здесь тебя поймаю.
