— Вот как! Что же ты решил? — Спросил подполковник.
— Жду приказаний, но оставлять ее здесь нельзя. Разрешите взглянуть на мотоцикл.
— Действуй, только алюр три креста.
Подбежал к мотоциклу и проверил бензобак — почти полон. Порядок.
— Масло доливала?
— Обязательно!
— Аккумулятор?
— Новый, заряженный.
— Свечи?
* * *
Свечи оказались закопченные. Следовательно проблема в зажигании. Дело известное. Бегом к вертолету.
— Командир, отказало магнето. На починку нужно полчаса, час.
— Такого времени у меня нет!
— Командир! Вы летите, а я возьму сумку с инструментом и останусь ремонтировать. Как освободитесь заберете меня отсюда.
— Ты, что дурак? А если через три дня освободимся? Так здесь и будешь куковать? Ладно, идея неплоха, в принципе. Бери сумку, бортпаек. Ремонтируй не торопясь, надежно. Садитесь на мотоцикл и гоните к ней в поселок. Жди нас там.
— Девушка! — позвал командир.
Девушка медленно подошла к машине, понимая, что произошло нечто непредвиденное и сейчас решится ее судьба.
— У Вас есть документы? — спросил командир. — Покажите старшему лейтенанту.
Она подала мне красные корочки водительского удостоверения.
— Где вы живете? — снова задал вопрос командир.
— Совхоз Московский. Улица Целинников, дом 1, работаю в школе преподавателем иностранных языков… По распределению, — добавила она после секундной паузы.
Командир повторил, а второй пилот записал координаты. Мы хорошо знали это село, основанное первоцелинниками из Московской области.
— Значит, так. Мы оставляем Вам нашего товарища с инструментами и бортпайком. Он ремонтирует Вашего коня и Вы везете его к себе… гм… в поселок. Мы не можем ждать — срочное задание. После выполнения, прилетаем в поселок и забираем своего товарища. Согласны?
— Ой, большое спасибо, товарищ летчик!
Командир нетерпеливым взмахом руки прервал ее и вновь подозвал меня. — Все понял?
— Так точно, товарищ подполковник!
— Действуй!.. И не особо торопись, парень. — Подмигнул командир.
Второй пилот передал мне через дверь сумку с ремнабором и инструментами, коробку с пайком. Подхватив все и отбежал в сторону от винта. Дверь захлопнулась, ротор набрал обороты и машина пошла на взлет, но неожиданно опять сбросила обороты, слегка присела на амортизаторах, дверь открылась, на землю тяжело плюхнулась свернутая в комок летная куртка. Недоумевающе поднял глаза на командира. Тот лишь сунул в форточку кулак и улетел окончательно.
Подняв куртку, я понял смысл его жестов. В куртку оказался завернут пистолет в кобуре с двумя обоймами патронов.
Оружие, предназначенное для предотвращения угона вертолета, командир возил в опечатанном личной печатью и закрытом на замок железном ящике. Видимо, поверив легенде о злом чечене, решил вооружить нас, остающихся в ночной степи. Добрая душа. Подполковник страшно рисковал и грозя кулаком просил помнить об этом. Стало очень стыдно, первый раз в жизни солгал командиру. До сих пор, даже в малом не лгал. Молчал, если не хотел говорить правду. Вот…. Солгал… Получилось… Поверили… Вышло все на удивление просто и естественно.
Но дело сделано. Надел кобуру на поясной ремень. Накинул куртку. Подхватил поклажу и пошел к мотоциклу.
— Вероника. — подала ладошку девушка. — Впрочем, вы выяснили это из моих документов. Надеюсь, теперь я могу забрать их обратно?
— Ох, простите. — Чувствуя как краснею, вынул из кармана брюк сунутые впопыхах водительские права в которых так и не смог прочитать ни строчки сквозь застилавший глаза колдовской туман любовного огня.
Вероника, протянула маленькую загорелую кисть с округлой ладошкой, длинными красивыми пальцами, взяла права и опустила в карман куртки.
— Еще пригодятся. Вижу — теперь мы вооружены, — кивнула в сторону пистолета.
— Да так, на всякий случай. Вдруг нападут разбойники и прийдется Вас спасать.
— Уже напали, — еле слышно сказала Вероника, — только пистолет Ваш против этих врагов вряд ли поможет. — Глаза ее опять потемнели.
Сколько раз потом я вспоминал эту ее чудную особенность. Прекрасные глаза могли удивительным образом темнеть от гнева или печали, становясь непроницаемо бездонными, вбирающими весь окружающий свет и не выпускающий ни одной частицы наружу.
— Посмотрим, — выхватил из кабуры пистолет и принял самую воинственную позу. Девушка вздохнула и отвернулась. Рассмешить ее мне не удалось. Чувствовалось, существовала некая тайна, что-то Вероника не договаривала. Боялась, видимо, не только одинокой ночевки в степи.
— Ладно лейтенант, выполняйте приказ полковника — принимайтесь-ка за ремонт мотоцикла.
— Слушаюсь, гражданин начальник! — Стал по стойке смирно, отдал честь, бросив чертом руку к козырьку фуражки.
— Вольно! Действуйте.
Мотоцикл — довольно новая Панония, стоял приподнятый на подножке, грустно свесив на бок блестящую хромированную фару словно печальную, повинную в остановке, морду. Полчаса в полном молчании я возился с магнето, проводами. Затем зачистил и прокалил свечу. Проверил систему тестером. Поставил на место.
Никогда не ремонтировал мотоциклы, но двигатель есть двигатель, а в своем знании движков я никогда не сомневался.
— Заводи. — Приказал Веронике. Неловко было признаться девушке, что никогда не запускал мотоциклов.
— Есть, лейтенант! — весело откликнулась Вероника. Выжала сцепление, резко рванула педаль магнето и мотоцикл бодро затрещал возрожденным из паралича двигателем.
— Ура! Спасибо, лейтенант!
— Не за что, гражданин начальник!
— Быстро вытирайте руки тряпкой, собирайте инструменты, приторачивайте сумки на багажник и поехали. Нужно торопиться, дорога не близкая.
Выполнив приказание, уселся за спиной водительницы и мы рванули. Мне не приходилось раннее иметь дело с мотоциклами, вот почему первое знакомство едва не стало последним. Только чудом, едва не вывихнув все суставы и позвонки, в последний момент, успел обхватить Веронику за талию. Девушка повернула ко мне счастливое лицо в обрамлении алого шлема и улыбнулась. — Держитесь крепче, лейтенант. Не стесняйтесь.
Легко обнял ее талию и прижался к кожаной спине. Мои колени коснулись девичьих ног и сквозь тонкую ткань почувствовали тепло ее тела. Мы неслись по пустому степному шоссе. Вероника пела странную песню без слов, песню степную, бешенную, страстную. Ее сладкие волосы, выбиваясь из под шлема, нежно щекотали мне лицо, шею, грудь под распахнутой ветром курткой.
Быстро, словно театральный занавес, не тратя времени на вечерние сумерки, упала ночь. Вероника включила фару и пятно желтого света заплясало по дороге, иногда полоская обочину, иногда упираясь в близкое небо конусом рассеяного света. Ночная жизнь степи выгоняла на шоссе, вобравшее дневное тепло в свое черное асфальтовое тело, разную живность, собиравшую рассыпанное с машин зерно, сверкавшую время от времени изумрудами глаз в световом потоке. Заметался, взбрыкнул, одним прыжком исчез в темноте неосторожный сайгак, ширкнул из под колеса вспугнутый заяц, замахав метровыми крыльями, тяжело пошел на взлет жировавший на теплом асфальте гусь.
