А может я забыл все яркие моменты? Все, что было хорошего во мне, превратилось в одну сплошную зловонную жижу из негатива, спеси и мата?
Получается, я должен вспомнить, что когда-то был славным малым, но против своей воли предпочел оставлять в памяти самую черную злобу на все, что меня окружает, видеть пороки во всех, с кем я встречаюсь и заливаться яростью ото всего что, нарушает мои идеально выверенные планы?
И как мне это сделать? Переводить старушек через дорогу? Учить слепых боевым искусствам? Отмолить все грехи, дав клятву в дальнейшем вести исключительно аскетичный образ жизни?
Бред, такое даже в кино не работает.
Я слишком устал для подобных размышлений. В конце концов, теперь я свободный от работы человек, который волен вставать, когда ему вздумается, идти куда захочется и напиваться до того предела, который он выдержит.
Отправляюсь домой.
Терпеть не могу засыпать. Не сам сон, а ее тяжелый путь к нему, сквозь все неудачные моменты в твоей жизни, которые ты бы мог исправить, будь у тебя возможность.
Ты знаешь, что завтра это не будет тебя тревожить, даст спокойно жить свою неудачную жизнь из-за неудачных выборов, но ночью тебя обязательно снова посетит изъедающее чувство своей неполноценности, глупости, бесполезности, ничтожности в масштабе Вселенной.
Сначала ты боишься это чувство, прячешься под одеялом и боишься свешивать ноги.
Потом ты нервно ожидаешь его прихода, но оно приходит с запозданием и от неожиданности ты испытываешь такой испуг, что всю ночь проводишь без сна со включенным светом по всей квартире.
Вскоре ты приглашаешь его переночевать рядом с тобой и защитить от других, более банальных и детских страхов, вроде монстра под кроватью.
Через время вы весело рассказываете друг другу истории, в надежде переплюнуть друг друга в ничтожности.
Спустя годы вы становитесь лучшими и неразлучными друзьями, дополняющие друг за друга целые предложения, порой даже читая мысли.
Я пережил каждый этап и достиг последней стадии. Я изгнал это чувство, потому что сам стал для него тишиной в голове, превращающейся в гул, судьей, выносящим приговор над невиновным, толпой невежд, проклинающих тебя за действия, никогда не совершаемые тобой.
Я достиг апогея в своем несовершенстве.
Спокойной ночи.
15
Мы условились встретиться вечером пятницы у кинотеатра. Я люблю что-нибудь посмотреть на большом экране, но зачатую смотреть абсолютно нечего, да и тратить деньги на билет, который может себя не оправдать – словно играть в лотерею, где шанс на успех составляет один к бесконечности.
Эс пришла без опоздания, минута в минуту. Невероятная женская пунктуальность.
Я принес ей одинокую, но большую красную розу. Одну, не потому, что я жадный до денег на подарки, нет. Мне хотелось олицетворить ею особенность и уникальность Эс, выразив тем самым то, что ни один букет в сотни и тысячи обычных роз не сможет сравниться с данной, передать ее яркий цвет, объем лепестков, длину стебля и остроту шипов.
Надеюсь, она поймет символизм.
Поприветствовав друг друга продолжительным поцелуем, мы отправились в кинотеатр.
– Что будем смотреть? – спрашиваю.
– А это имеет значение?
– Не имеет.
«This is the dawning of the rest of lives, on holiday».
Добравшись до табло со списком новинок, у меня закрались сомнения о том, что по ошибке решили провести время подобным образом.
Но отступать было поздно, поэтому, взяв волю в кулак с надеждой о более-менее приятных двух часах, выбираю случайную комедию из всех представленных: «Горький корпоратив друзей», «Что думаю женщины в самый лучший день», «Притяжение беременных мужчин», «Пихты 7», «Билет на рейс в реальную сказку», «Скорый Нью-Йорк – Чечня».
Ничего не предвещало беды, пока пред началом мы сидели и смотрели рекламу на протяжении получаса. Вернее, это была лучшая часть фильма. Все, что происходило после, до сих пор не уложилось у меня в голове.
Пришел в себя я только в баре, когда Эс начала щелкать пальцами у меня перед глазами. Она мне поведала всю трагедию той ситуации.
– Фильм уже закончился? – спросил я с облегчением.
Оказалось, что от фильма прошло чуть больше половины. Сначала я просто брезгливо бил ладонью о лицо, созерцая тупость происходящего. Боль стала ощутимой, и я воспылал раздражением, перейдя на комментирование сюжетных дыр и плохой актерской игры.
Позже я заметил в зале шакалиные смешки, откровенный гогот и в целом довольствие картиной, и вот тогда я разразился всепоглощающей ненавистью. Я рвал и метал, бегал по спинкам кресел, убеждал убогих и немощных в том, что в комедии должен быть юмор, а не обычное изображение гениталий, как комичного элемента, что здесь на просто нет сюжета и какой-либо художественной ценности.
Зато мы с избытком имеем героев-ибецилов, которым невозможно сопереживать, заезженные образы, штампованные ситуации, сценарную дегенеративность, монтожопность, кастинг, проходивший на улице и операторскую работу, выполненную без помощи рук. А самое забавное, что на эту парашу какие-то олигофрены выделяют деньги.
Тогда-то меня и вывела охрана. Но остыл я только сейчас.
– Ты чересчур вспыльчивый для таких обычных вещей.
– Я не мог остаться равнодушным к такому высеру.
– Тогда не будем об этом. Лучше расскажи, как прошла твоя неделя?
– Меня уволили.
– Тебе там не место, найдешь работу получше.
– Ага. Еще выяснилось, что я вышел неделю назад из заброшки, в которой совершенно точно были люди. Теперь там пусто.
– Как думаешь, что это значит?
– Это значит, что детектив с фальшивым именем отправляется на пенсию.
– Ты не доведешь дело до конца?
– Не-а, плевать я хотел.
– Да что с тобой не так?
– Прости?
– В смысле, когда ты успел так разочароваться в жизни, что тебе все перестало быть хоть сколько-нибудь интересным?
– Думаю, со это было со мной всегда.
– А я думаю, что ты действительно утратил что-то ценное. Что пытаешься вернуть сейчас.
– Может и так, но знаешь, что? Мне серьезно больше нет необходимости что-то расследовать, ведь только сейчас я осознал, что мне приятно проводить с тобой время, и пусть я никогда не верну то, что когда-то было со мной, никогда не узнаю, насколько ценные воспоминания потерял, я счастлив, что встретил тебя и что ты находишься рядом со мной. И больше мне ничего не нужно.
– Это… Очень мило. Даже не знаю, что сказать. Мне тоже приятно, правда.
Она на несколько секунд отвела взгляд, а потом произнесла:
