– Отсоси…
Шутка не стоила свечей, потому как после мощного хука справа я буквально впечатываюсь головой в гравий.
– Поздравляю! – ликует Поц. ― Мое предложение больше недоступно. А это значит, что я меняю правила игры. Теперь ты сядешь со мной в машину, мы уединимся во-о-он там недалеко в лесу, а потом я один вернусь дальше служить на благо нашей страны! Классно, правда?
Да он настоящий психопат. Пожалуй, качественней меня будет.
Да, Эс, самое время насладиться своим великолепным чувством юмора. Как бы В ЯЩИК не сыграть от смеха. Ха-ха.
Он затащил меня в кабину, как большую куклу Барби, пристегнул ремнем и закрыл дверь, потом быстро перебежал на свою сторону, сел за руль и тронулся м места.
Туман в глазах начал рассеиваться, и я разглядываю на его лице смятение.
– Чего пялишься? – спросил он, мотнув головой.
– Ты… Ты ве-дь…
– Хватит мямлить. Скажи уже, чтобы понятно было, иначе рот кляпом заткну.
Я словно заново учусь разговаривать. Протекает это дело невероятно сложными и тугими темпами.
– Ты… Пер-вый…Раз…
– Что первый раз, блядь? Не беси меня!
– Пер-вый… Раз… Это… Де-ла-ешь…
Он посмотрел на меня озадаченным взглядом, который означал только одно – он понятия не имеет, что будет дальше, а импровизация, судя по всему, дается ему с большим трудом. Это мне на руку, потому как, я управляю ей с филигранной точностью!
Что мы имеем? До дубинки я добраться не успею, быстро отстегнуться тоже. Больше никаких колото-режущих или дробящих орудий. Все пропало. Хотя, постойте. Бардачок. Наверняка там должен лежать пистолет. Обязан там лежать. Фактически, это должностная обязанность каждого пистолета стражей. Это единственный вариант. Если его там не окажется – можно писать себе эпитафию.
– Эй…сладенький! – говорить у меня получается все лучше.
Он притормаживает у обочины и пронзительно смотрит на меня.
– Одумалась, значит? – спрашивает Поц, хихикнув.
– О, да. Простите…меня… Я…так плохо…себя вела, – томно вешаю лапшу голосом женщин из секса по телефону.
– Вот это другое дело! Придется тебя наказать. Ты готова исправить свои ошибки?
– Да, мой молодой жеребец. Я готова.
– Ну, раздевайся.
– Мне мешает ремень. Можно его убрать?
– Только без глупостей!
Я освобождаюсь от ремня и начинаю медленно расстегивать пуговицы на платье, расположившись спиной к бардачку так, чтобы можно было зацепить его ногой.
Гондон уже вовсю сглатывает, предвкушая предстоящее действо. Но он еще не знает, что его ждет. На самом деле, и я не особо представляю развитие этих событий в мою пользу.
Все же, слегка оголившись, я встаю на колени рядом с ним и шепчу:
– Сейчас тебе будет приятно…
Фу, гадость! Не могу поверить, что я буду это делать. Не то, чтобы у меня была неприязнь к членам, но именно этот я бы предпочла не видеть, даже если мы останемся последними людьми на Земле.
Взяв себя в руки, расстегиваю ширинку и пускаю руку в штаны, почувствовав зловоние неделю немытого хуища. Будь в моем желудке хоть кусочек еды, он бы вызвал извержение рвотного вулкана.
Поц закрывает глаза, ожидая блаженных нескольких секунд до финала, или сколько он там сможет продержаться при таком-то возбуждении, а я в это время осторожно цепляю носком туфли ручку бардачка и бесшумно его приоткрываю.
Когда-нибудь пробовали делать одно дело быстро, а другое очень медленно так, чтобы не привлечь внимание и не получить по голове? Чрезвычайно сложно, но у меня получилось. Цезарь, у тебя появился серьезный конкурент.
Слегка повернув голову назад, периферическим зрением я разглядела нечто очень похожее на огнестрельное оружие. Ох, только бы это было оно.
– Я думаю, тебе уже пора пустить в действие свой ротик! – сказал Поц, пыхтя и причмокивая.
Но огласить все свои предпочтения в исполнении прихотей он так и не смог. Я резво откинулась назад, чудом выхватила пистолет нужной стороной и направила его на предоргазменный еблет.
– Что за?! – он стал доставать дубинку, но я покачала стволом, визуально продемонстрировав ему свое преимущество. ― Полож на место, это тебе не игрушка!
– Неужели? Вот незадача, я как раз хотела с тобой сыграть.
Я перехватываю тяжелый пистолет, который на самом деле оказывается револьвером, в обе руки, чтобы он случайно не выпал из-за тремора, усаживаюсь плотнее спиной к двери и начинаю ждать, пока сердце перестанет колотиться с бешенной скоростью.
– Даже в руках нормально держать не можешь!
– Пристегнись!
– Что?
– Пристегнись! Быстро!
– Вот, пристегиваюсь, довольна?
– Без резких движений!
– Что? Как может быть быстро без резких движений?
– Закрой рот! А теперь отвернись!
– Что? Зачем?
– Отвернись, я сказала! Забыл, кто здесь главный?
– Что? Кем ты себя возомнила? Отвернулся, и?
– Где наручники?
– Что? Наручники?
– «Скажи еще раз это слово. Скажи еще раз слово "что", пидорас!»
– Вот срань! Ладно, ладно, подавись! Только тыкай им в меня!
– Заведи руки за спину, чтобы я могла тебя связать!
На автопилоте выполняю все действия и довольствуюсь своим результатом – Гулливер обездвижен на какое-то время. Осталось завершить композицию, спустив с него штаны.
– Ты что делаешь, поехавшая? – завопил он.
– Глумлюсь над тобой, выродок.
– Сука… Чтоб меня.
– Теперь играем по моим правилам.
– Хватит резину тянуть! Что тебе нужно?
– «Это Магнум .44, самый мощный револьвер в мире. Он может снести тебе башку. Тебе надо лишь спросить: «Повезет или нет?». Ну как, урод?»
– Не умничай, если не знаешь. Это Магнум .357.
– Я и не ждала, что ты поймешь. Говори, где мы находимся?
– На окраине города, где еще.
– И как часто тут ходят машины?
– Редко. Думаешь, почему я сюда приехал? Давай сделаем так. Я отвезу тебя обратно, и мы забудем об этом небольшом недоразумении, лады?
– А давай я засуну револьвер тебе в задницу и нажму на курок, а потом поймаю попутную машину?
– Слушай, я ошибся. Признаю, ты сильнее, чем я думал. И мне вот ваще не хочется нажить себе проблем.
– Уже нажил, и очень крупных. Я отплачу тебе за каждого человека, чью жизнь разрушила гнилая система правосудия, нитками к который привязан ты, чертова марионетка.
