Кевит замялся.
– Прости, могучий воевода! Тут незадача вышла…
– Что еще? – помрачнел и так раздраженный Нежата.
– Наша Ютси-Лебедушка – первая красавица в карельских землях. Не лопарка какая – в шкуру влезла и побежала по первому свисту в соседнюю вежу… Ее весь вечер собирали, наряжали, украшали, приданое готовили… Все уж было готово – да тут потоп…
– А что потоп?
Кевит отвел глаза.
– Не гневайся, воевода. Старейшины порешили отдать ее сейду. Наш батюшка-камень, известно, красивых девок страсть любит… Может, оставит гнев…
Нежата побагровел.
– Мою девицу?!
– А мы тебе другую найдем, не хуже! Богам пристало отдавать лучшее, сам же знаешь! Не то обидеться могут… Надо сейд умилостивить, пока чего похуже не…
– Пошел прочь! – Нежата в бешенстве отпихнул карела и вылетел со двора крепости, скликая своих людей.
* * *
Около полудня толпа карелов, распевая священные руны, славящие речные божества, вышла на берег и остановилась против скалы, на которой угнездился Летучий камень. Там были и жены с уже немного зачерствевшими жертвенными пирогами, и мужчины, которым полагалось бы уже уйти на лов, – да какая сегодня работа! – и все старейшины, кроме Кевита.
– Прости нас, дураков, батюшка-сейд! – надтреснутым голосом воззвал самый почтенный из них. – Отпусти обиды, дозволь примириться с тобой! Ведь мы тебя всегда кормили, не скупились! От души самым свежим пивом поливали! Прими дары, батюшка-сейд, сделай милость, а мы уж тебя никогда не обидим! Спустись с горки, к своим людям вернись!
– И лопарей трогать не станем, – громко выкрикнул другой старейшина. – Пусть себе сидят на той стороне Узервы, если они тебе так по нраву…
Над толпой пролетело дружное «ах!» – камень чуть шевельнулся.
– Ступай, Лебедушка, – зашептались в толпе. – Ступай скорее!
Женщины расступились, пропуская красавицу Ютси. Девица, низко опустив голову, медленно и плавно вышла на берег, держа в руках расписной жбан с пивом. Ютси, в праздничном наряде и расшитой ушастой шапочке, была густо увешана серебром и жемчугом. Толстая русая коса лежала на груди, кувшин в руках не дрожал.
– Глядите, глядите! Камень шевелится!
И вправду: стоило красавице с пивом приблизиться к кромке воды, как великий сейд покачнулся, накренился и начал медленно сползать с крутого склона.
– Иди, иди к нему, Ютси!
Девица ровным шагом вошла в реку. Когда вода уже достигла ее колен, раздался повелительный крик:
– А ну стоять!
Ютси остановилась и растерянно оглянулась. Сейд тоже завис на самом краю склона, нарушая все законы, произнесённые Богами при создании мира. Послышался громкий плеск. К Ютси вброд подошел Нежата, выхватил жбан, отшвырнул в сторону.
– Она обещана мне! – объявил он, недобрым взглядом окинув ошеломленных старейшин. – Так-то вы слово держите, карелы? Захотел – дал, захотел – отнял? Смотрите, если Новый город так же поступит, мало вам не покажется!
Он повернулся в сторону сейда и рявкнул:
– А ты, камень, переможешься! Другую девку ищи, эта – моя!
Подхватил Ютси на руки, вынес из воды и направился прочь.
Потрясенное молчание сменилось недовольным ропотом. Старейшины устремились за Нежатой, преградили ему путь… И кто знает, чем бы кончилось дело, и если бы с реки вновь не донесся тяжкий скрежет. Все взоры обратились на великий сейд. А он, словно огромное, неуклюжее живое существо, сполз с края склона и с чудовищным плеском рухнул в реку. На берег ринулась волна…
* * *
Вечером в стойбище к саами пришли посланцы от карельских старейшин. Все собрались на высоком берегу, уныло глядя, как темные воды Узервы омывают волшебный камень. Или уже не волшебный? С того мига, как Нежата унес Ютси к себе в крепость, сейд ни разу не пошевелился, даже мох с него не посыпался. «Как бы дух не покинул его навсегда», – переживали втайне и карелы, и саами. Все были очень подавлены и перепуганы.
– Наворотили мы дел, – пряча глаза, сказал карельский старейшина. – Надо вместе решать. Что делать будем?
Взгляды всех саами тотчас обратились на Кумму. Тот стоял у обрыва и задумчиво смотрел вниз.
– О чем там думать? – громко произнес он. – Девицу давайте. Ту самую, которая несла пиво. Она сейду понравилась. Приведете – будет мир. Не приведете – сейд вам всем такое устроит…
Кумма вдруг огляделся, поманил за собой нойду.
– Пошли со мной. А вы, – он взглядом остановил качнувшуюся было за ним толпу, – тут останьтесь.
Глава 4. Разорван в клочья
Они молча забрались на крутой берег, прошли вглубь соснового бора сквозь черничник. Внезапно Кумма остановился и схватил нойду за плечи, уставившись ему в глаза.
– Говорить с тобой хочу, шаман, – сказал он. Голос Куммы был совсем не как на берегу – ленивый и беспечный, – а напряженный, звенящий. – Будем говорить – не то даже не знаю, что со мной будет! И с вами всеми тоже… Ух, и разозлился же я! Давно так не злился… очень… очень давно…
Нойда смотрел ему в глаза – серые, с красными прожилками, как здешние скалы. И видел то, что должен был заметить давно.
У Куммы не было зрачков.
– Ты не человек, – тихо сказал саами.
Кумма разжал руки и отступил на шаг, ожидая продолжения.
– Кто ты? – проговорил нойда. – Ты не темная шева, ты намного сильнее любой из них… Ты своей волей возмутил эти воды и устроил паводок. Я подозреваю, ты способен и на большее. Ты видишь людей насквозь, зришь их мысли и чувства, угадываешь прошлое – но не понимаешь, почему они поступают так или этак. И тебе это любопытно. Сегодня ты опять не убил Нежату. Хотя собирался еще в прошлый раз…
– Ради одного любопытства я бы не стал с ним возиться. Карелы обещали мне девушку, – объяснил Кумма. – Я люблю человеческих девушек. И подарки. И когда меня кормят. И пиво, пиво очень люблю! Пить пиво – очень приятно. Топить, убивать, забирать жизни – не настолько приятно, как пиво. Но и это я делал…
– Ты – дух священного камня! Ты и есть великий сейд!
Кумма широко усмехнулся.
– Долго ж ты думал! А еще нойда! Тут, в этих землях, сейды повсюду. У тебя самого двенадцать моих меньших братьев в сумке, – спросил бы хоть их…
– На берегах Змеева моря много сейдов, – кивнул нойда. – В них живут души чародеев, обратившихся в камень после смерти…
– Чепуха! Я всегда был сейдом. Я им родился. Я осознал себя, когда все здесь было покрыто льдом и снегом. Медленная ледяная река принесла меня сюда и растаяла, положив в своём русле. Уже тогда люди начали приносить мне подарки. Они бегали на лыжах и одевались в шкуры, как саами. Потом пришли другие люди – те, что ставят избы, сеют ячмень и варят пиво… Потом третьи, что приплывают на кораблях, носят железные рубашки и отбирают у первых и вторых шкуры и пиво… А я – я лежу тут и наблюдаю. Понемногу научился принимать ваше обличье. Но быть похожим и быть одним из вас – не одно и то же… Ледяная река носила меня унылыми пустошами. Здесь славный уголок, все время что-то происходит. Люблю веселиться…
