– Ты разговаривала с ним во время спектакля?
– Нет. Я уже подошла к его гримерной, но затем передумала. Если бы я устроила ему еще один скандал, он почувствовал бы себя чересчур важной персоной. Слишком много чести. Поэтому я просто ушла из театра и долго гуляла по городу. Разглядывала витрины, зашла в какой-то бар и выпила бокал вина. А сегодня утром, когда я услышала… Я запаниковала. Позвонила на работу и сказалась больной. Только потом я сообразила, что могу поговорить с тобой. Даллас, я не знаю, что мне делать!
– Оказавшись за кулисами, ты действительно шла к его гримерке? Именно к ней?
– Клянусь тебе!
– Тебя кто-нибудь видел?
– Не знаю. Но, в общем-то, я не пыталась быть невидимкой.
– Я хочу официально зафиксировать все, что ты мне рассказала. Поверь, для тебя это самое лучшее. И еще я хочу, чтобы ты наняла себе адвоката – хорошего адвоката. Сделай это по-тихому и расскажи ему все, что поведала мне.
– Хорошо.
– Ты ничего не упустила, Надин? Ни одной детали?
– Нет, я рассказала тебе абсолютно все. Я видела его один раз – в его гостиничном номере, а потом – только на сцене. Возможно, я дура, Даллас, но эта история мучила меня много лет. И еще… Ты ведь меня знаешь. Я не трусиха. Если бы я хотела зарезать эту мерзкую свинью, я сделала бы это сама и не стала бы вкладывать нож в чужие руки.
– Да, я знаю. – Ева допила кофе и поморщилась. – Поговори с адвокатом. Официально мы с тобой побеседуем завтра. – Она встала и после недолгого колебания дружески потрепала Надин по плечу. – Не переживай, все будет хорошо.
– Знаешь, что самое обидное, Даллас? Мне было так чертовски хорошо! Впервые после того, как я брала сеансы психотерапии у твоей Миры.
Ева переступила с ноги на ногу.
– Да?..
– Между прочим, мы с ней выяснили, что после истории с Ричардом я закрылась для настоящей любви. Он буквально растоптал мне душу. И вот после того, как я ему все высказала и дала в морду, мне показалось, что я прозрела. Я сидела в баре за бокалом вина и почувствовала, что моя душа вновь открылась. Я так хотела этого! И вот… Как неудачно все получилось! Ну что ж, спасибо, что выслушала меня.
– Прекрати. – Ева подала знак Пибоди. – Относись к этому проще, Надин.
ГЛАВА 5
Календарь утверждал, что весна вот-вот наступит, но она почему-то не торопилась. Ева ехала домой под моросящим дождем – таким же серым и безрадостным, как ее настроение.
Ева была раздражена пресс-конференцией. Единственное, что в ней было хорошего, это то, что она уже закончилась, а все остальное – на редкость погано. Да и вообще – за целый день допросов и мельтешения по городу она сумела составить лишь весьма смутное представление о нескольких людях и событиях. Нет, у нее явно не было поводов быть довольной собой!
Вообще-то она не собиралась ехать домой: у нее еще была работа в городе, которую можно и нужно было сделать. Вместо этого она вдруг отпустила Пибоди, к великой – и нескрываемой – радости последней.
Ева убеждала себя, что ей нужно отдохнуть: погулять по саду, привести мысли в порядок. И дело вовсе не в том, что она вдруг так безумно захотела увидеть Рорка… А пока она лавировала в густом потоке транспорта, пытаясь не попасть в пробки, которые в этот час возникали чуть ли не на каждом углу. Она то прибавляла скорость, то притормаживала, подрезала не в меру наглого таксиста и в итоге застряла перед светофором. Железная река машин изрыгала клубы дыма, как адский поезд. У одной из них под капотом вспыхнул огонь, и бедолага шофер с проклятиями поливал мотор пеной из огнетушителя.
Чтобы хоть как-то скоротать время, Ева позвонила Фини.
– Ну, как успехи?
– Кое-какие имеются. Я вытащил из компьютера досье на всех, включая постоянных сотрудников театра и технический персонал. Адреса, финансовые данные, криминальное прошлое и так далее.
У Евы на душе стало немного легче.
– На всех?
– Да. – Фини помолчал. – Ну, я не буду приписывать успех только себе. Нам помогли. Точнее, Рорк помог.
Ева напряглась:
– Рорк?
– Он связался с нами сегодня после обеда – словно знал, что я буду искать данные на сотрудников театра. А у него вся эта информация и так имеется. Так что он сэкономил нам кучу времени.
– Какой заботливый! – пробормотала Ева.
– Все, что мы нашли, я послал тебе по электронной почте.
– Прекрасно.
– Я усадил Макнаба за вычисление пересечений, вероятностей, процентных соотношений. Времени на это уйдет прилично – список-то большой. Но завтра, я думаю, нам придется просеять людей, чтобы сократить список – отбросить наиболее бесперспективных. А как идут твои допросы?
– Медленно.
Автомобильная змея наконец поползла вперед. Ева выехала на перекресток, заметила пробел в потоке и нырнула в него. Ее маневр был встречен хором возмущенных гудков, и она коварно улыбнулась.
– Мы установили, откуда взялось орудие убийства, – стала рассказывать она. – Обычный кухонный нож из театральной кухни, которая находится в подвальном помещении.
– Доступ туда, разумеется, имеют все? – уточнил Фини.
– Актеры, сотрудники театра. Зрители, конечно, нет. Кстати, там установлены камеры наблюдения, и мы уже забрали вчерашние записи. Поглядим, что на них есть. Слушай, кое-какие исследования я намерена провести сама, а потом сравним мои результаты с твоими. От Миры я завтра получу несколько психологических портретов. Может оказаться, что нам не придется трясти две тысячи подозреваемых. Насколько далеко продвинулся Макнаб?
– Он трудился не покладая рук, пока я его не отпустил.
– Ты отпустил Макнаба домой?!
– Вряд ли он поехал домой. – Фини хихикнул. – У него сегодня вечером свидание.
– Заткнись, Фини! – рявкнула Ева и положила трубку.
Вскоре она уже въезжала в ворота усадьбы. Даже несмотря на отвратительную погоду, она была великолепна. А может быть, как раз на фоне этой сырой и серой мерзости она казалась даже более великолепной, чем обычно.
На просторных лужайках лежал прозрачный предвесенний туман, голые деревья, облитые дождем, словно плакали. Здесь царила особенная атмосфера, как всегда говорил Еве Рорк. А посередине возвышался его знаменитый особняк – с башнями, башенками, галереями и балконами. Ева часто думала, что это грандиозное сооружение должно стоять на вершине утеса, чтобы внизу бурлило и пенилось море.
Но даже здесь эта усадьба была спасительным островком для ее обитателей. Город с его толпами, шумом и зеленой тоской был не в состоянии пробраться сквозь высокие железные ворота. Это был оазис, который Рорк построил, чтобы спасаться от вероломства, бесцеремонности и злой воли окружающих, а также от воспоминаний о собственном беспросветном детстве.
