– Простите.
Не помню, как сумела втиснуть ноги в узкие туфли, как взлетела по ступенькам и как припустила к библиотеке. Щеки горели от стыда, а сердце снова трепыхалось где-то в животе, будто там и было его настоящее место.
Рональд Хаксли
Лопатки на узкой спине девчонки торчали так явно, что напоминали обрубки крыльев. Острые, худые, они шевелились в такт быстрым шагам, и, казалось, были вполне способны прорвать ткань жилета и вырваться на свободу. Даже привиделись на миг: длинные, белоснежные, такие же изящные, как и фигурка убегающей вверх по лестнице помощницы.
В душе шевельнулась досада. Принесла же нелегкая эту Грей в особняк. Ну какая, скажите на милость, из нее хранительница? Уверен, она даже нужным уровнем магии не обладает. Хотя, с другой стороны, разве это теперь имеет значение? Пока не разберусь с проклятием, девчонку нужно держать поближе. А лучше бы и вовсе в особняк переселить. Или это слишком рискованно?
Я с сомнением посмотрел наверх, но увидел только подол скромной синей юбки, изящную щиколотку и крохотную туфлю, мелькнувшие на последнем пролете.
Кровь ударила в голову. Шасс! Что ж меня так повело? Почему-то перед глазами до сих пор стояли стройные ножки в простых хлопковых чулках, и хотелось то ли выругаться, то ли горько рассмеяться. Странно на меня проклятие подействовало. Никогда не был фетишистом, а тут увидел эти маленькие ступни с поджатыми от волнения пальчиками, и как перемкнуло.
– Ваш напиток, милорд.
Голос Джеймса заставил вынырнуть из тяжелого хмельного омута, образовавшегося внутри.
– Корень яртышника добавил?
А мутная пелена перед глазами так и не думала рассеиваться. И руки продолжали дрожать мелкой противной дрожью. И видение девичьих ног так никуда и не делось.
– Да, милорд. Все, как вы просили.
Джеймс протянул поднос с высоким запотевшим бокалом. На лице дворецкого не дрогнул ни один мускул, хотя эрх заметил, как меня ломает.
– Что ж, отлично. Давай сюда.
Горькое питье прошлось по горлу острым осколком, оставив неприятный земляной привкус. Магия вспыхнула, отзываясь на колдовское зелье, и мне пришлось закрыть глаза, пережидая болезненные всполохи, но спустя минуту стало легче.
– Милорд, если вы позволите, я хотел бы отнести юной нере чай.
Джеймс по-прежнему казался невозмутимым, но в глубине его глаз я заметил сомнение. А сам снова вспомнил острые лопатки, способные прорвать тонкую ткань жилета, и кивнул.
– Добавь еще бутерброд какой-нибудь. А то, того и гляди, в обморок хлопнется.
И мороки потом не оберешься. Как меня вообще угораздило с малолетней девчонкой связаться? «Мне восемнадцать…» – всплыл в памяти запинающийся голос, и внутри снова засвербело проклятое сожаление.
– Если позволите заметить, милорд, Сара приготовила пироги с мясом. Быть может, отнести пару кусков юной нере Грей?
– Джеймс, решай все вопросы сам. Пои ее чаем, корми обедом. Главное, сделай так, чтобы она держалась от меня подальше.
Рука дернулась в привычном жесте к карману, но мне удалось остановиться. Сигареты тут не помогут. Наоборот, усугубят и без того нестабильное состояние. Нет, лучше пока воздержаться.
– Понял, милорд, – голос дворецкого прозвучал мягко, словно эрх почувствовал мое раздражение.
Что ж, чего не отнять у Джеймса, так это его наблюдательности. Не удивлюсь, если он и о настигшем меня проклятии догадывается.
– Если я вам больше не нужен, милорд…
Джеймс протянул поднос, принимая от меня пустой бокал, и скрылся за дверями кухни, а я прислушался к себе. Дурман слегка рассеялся, но голова оставалась тяжелой, как после похмелья. И тело по-прежнему горело, до сих пор ощущая жар там, куда несколько минут назад врезалась девчонка. Кстати, надо бы посмотреть на нее в деле. Убедиться, что она безвредна и ничего не испортит. Да, решено. Нужно подняться и понаблюдать за этой… помощницей. Но сначала…
– Хьюго, у меня есть для тебя дело, – открыв переговорник, вызвал старого следопыта.
Хьюго Брент работал под моим началом уже много лет и понимал меня с полуслова. Правда, в последнее время немного потерял форму, но я надеялся, что задание несложное и он легко с ним справится.
– Слушаю, милорд.
– Аделина Грей. Узнай о ней все.
– Понял.
– Информация нужна срочно.
– Сделаю, милорд.
В переговорнике послышался шум и звуки музыки. Где-то на дальнем фоне прозвучал стук соприкоснувшихся боками жестяных кружек.
– Ты что, в кабаке?
– Да, в «Кабане и короне», – после небольшой паузы ответил Хьюго.
– Снова за старое?
– Обижаете, милорд. Я только полпинты эля пригубил. И вообще, уже ухожу.
В переговорнике снова раздался дребезжащий жестяной стук и звон медных монет.
– Смотри, Хьюго, ты мое условие помнишь?
– Да вы что, милорд! Клянусь своей печенкой, больше пинты – ни-ни! Даже не сомневайтесь!
– Хорошо, жду тебя завтра с отчетом.
– Да, милорд.
Что ж, одно дело сделано. Остается только ждать. А пока понаблюдаю-ка я за юной нерой Грей, и проверю, так ли она хороша, как пыталась доказать.
Я поднялся по лестнице, вошел в соседнюю с библиотекой портретную и, нажав на рычаг, отодвинул одну из картин, открывая потайное окно. Давненько им никто не пользовался. Кажется, в последний раз его открывал еще отец. Да, точно. Как раз, когда принимал на работу Касинуса. Жаль, что старый маг отошел в мир иной. После его кончины библиотека пришла в упадок, а ветхие фолианты, собранные прадедом, окончательно превратились в труху. И это несмотря на усилия дворцовых магов, неплохо нажившихся на моей просьбе законсервировать особо ценные экземпляры.
«Не извольте беспокоиться, лорд Хаксли. Эти раритеты еще нас с вами переживут». Угодливый голос мэтра Пенье вспомнился так отчетливо, что захотелось выругаться. Заклинания сохранности хватило ровно на три месяца. А после… Ладно, что уж теперь? Мошенник наказан, хотя книги мне никто не вернет.
Я обвел взглядом заставленное шкафами помещение и увидел девчонку. Грей склонилась над картотекой, и что-то тихо бормотала себе под нос.
– Абернети звали Абель, а Аахена – Арон, оба жили в Арведаге и писали про магдон, – слетали с пухлых губ смешные рифмованные строчки. – Берси Бенвиль встанет третьим, а за ним идет Варон, маг Вареус будет пятым, ну а дальше – Альберт Грон.
Девчонка перетасовала карточки и перешла к книгам.
– Уважаемые неры, попрошу потише, – хлопнув в ладоши, произнесла она и строго посмотрела на шкафы.
В воздухе повеяло магией – тонкой, ненавязчивой, едва уловимой. И, отзываясь на нее, в паху стало тесно, а сердце забилось гулко, все быстрее перекачивая кровь. Проклятье!
