Рональд Хаксли
Ночь. Духота. Вонь кизяков.
Пот лился по лицу, спине, груди. Влажные простыни прилипли к телу, но я никак не мог выбраться из душного дурмана, балансируя на грани сна и бодрствования. Перед глазами кружили странные видения. Земля с высоты птичьего полета. Города и села Гирхи. Саванны западной части, извивающийся змеей Сарнийский канал, пустыня, редкие оазисы среди ее бесплодных барханов. Длинные караваны, бредущие по бесконечным пескам. Ослепительный свет солнца. И огромная тень, передвигающаяся подо мной по волнистой красно-желтой глади.
Тело, побежденное странным сном, казалось чужим. И ощущалось совсем другим – большим, гибким, мощным… не человеческим. А крылатая тень упорно следовала за мной, повторяя каждое движение. Почему я это видел? И кого напоминал летящий темный силуэт? Размах крыльев впечатлял, а длинное гибкое тело походило на те, что изображали в старых гирхских книгах. Крылатые ящеры, иргироны, драконы – их называли по-разному, а о том, чтобы увидеть, мечтали многие поколения гиров, но создания Двуликого так и оставались легендами. Теми легендами, в которых пустыня принадлежала людям, а небо – драконам, и все жили в мире и согласии.
Сейчас, балансируя на грани сна, я помнил все это так отчетливо, словно только вчера открывал старинные фолианты и читал о легендарных ящерах. Кстати, и в тексте, выбитом на артефакте, речь шла о крылатых. Что, если о драконах? Хотя нет, Дилли говорила, что это, скорее, относилось к людям.
Я открыл глаза и сделал глубокий вдох. Темноту комнаты разбавлял огонек горящего масляного светильника. Спугнутые им остатки видения развеялись, я смахнул их вместе с каплями пота и замер, настороженно прислушавшись.
Стены в глинобитном доме были тонкими, и тихий жалобный стон, доносящийся из комнаты Аделины, заставил меня насторожиться. Спустя минуту стон повторился снова, и меня сорвало с места.
– Дилли?
Дверь отлетела в сторону, магический огонь вспыхнул мгновенно и позволил увидеть сжавшуюся в комок фигурку, лежащую на самом краю низкой кровати. Девушка обхватила себя руками и мелко дрожала, а с ее губ срывались тихие тоненькие всхлипы.
– Дилли!
Не знаю, какая сила кинула меня к ней. Опомнился только, когда подхватил на руки хрупкое тело и прижал к себе. И на контрасте с собственным жаром ощутил, какие ледяные у Аделины руки, и как тяжело она дышит.
– Девочка, что с тобой такое? – Прошептал тихо, боясь испугать, и попробовал разбудить свою помощницу.
Но та по-прежнему дрожала и не приходила в себя.
– Шасс! Кто-нибудь! – Уже в полный голос крикнул в темноту коридора и кинулся из комнаты, не выпуская Аделину из рук.
– Господин?
Заспанный слуга выскочил из-за угла, неся в руках масляную лампу.
– Что-то случилось?
Селим подслеповато щурился, разглядывая мою ношу, и на его бесстрастном обычно лице читалось недоумение.
– Лекарь есть?
Мне некогда было что-либо объяснять. Девушка в моих руках с каждым мгновением становилась все холоднее, и это пугало меня так, как ничто и никогда прежде.
– Лекарь? – Переспросил Селим и вдруг нахмурился. – Араишах вардан, – произнес он непонятные слова и сделал шаг вперед, подходя вплотную и вглядываясь в побледневшее лицо Аделины.
– Лекарь тут не поможет, господин, – спустя пару минут испуганно заявил он.
– Что ты знаешь? Говори.
Я прижимал к себе невесомое тело, а в душу вползал незнакомый, почти потусторонний страх. Не отпущу. Не отдам. С Дилли ничего плохого не случится!
– Ну?
Мне хотелось встряхнуть Селима, а тот зыркнул на меня из-под нахмуренных бровей и пробормотал:
– Надо жреца Двуликого звать. Лекарь не справится.
– Ты знаешь, что с девушкой? Яд?
– Нет, господин. Не думаю.
– Тогда что? Ты уже видел подобное?
– Надо жреца звать, – упрямо стоял на своем Селим.
– Хорошо, зови. И пошли кого-нибудь за лекарем. И хозяина своего найди.
– Да, господин, – тихо ответил слуга и растворился в тени коридора, а я вернулся в свою комнату и сел на смятую постель, так и не выпустив девушку из рук.
Мысли кружили черным вороньем. Что с ней такое? На лихорадку не похоже, скорее, на действие яда. Но кому понадобилось травить обычную, ничем ни примечательную девушку?
Убью… Найду и убью…
– Хаксли, что произошло?
Роуден застыл в дверях. Он спрашивал меня, но смотрел при этом на Аделину. Причем, с выражением, которое мне совсем не понравилось.
– Похоже, мою помощницу отравили, – ответил, пристально наблюдая за графом.
– Что за глупости? – Нахмурился Роуден, и его недоумение выглядело таким искренним, что я почти поверил. Но именно что почти.
– Позволите? – Приблизившись, коротко спросил граф.
Я напряженно кивнул, на всякий случай держа наготове магический щит, готовый в любой момент накрыть им Аделину.
– Она ледяная, – коснувшись лба девушки, недоуменно сказал Роуден и задумчиво добавил: – Я не знаю ни одного яда с подобным действием. Если только…
– Что?
– Возможно, проклятие. Хотя, вряд ли. За столько лет в Гирхе я не помню ни одного похожего случая. Да и нет тут сильных магов, так, жалкая горстка старых жрецов, оставшихся от угасшего культа Двуликого.
Не успел он договорить, как в коридоре послышались шаркающие шаги и тихий голос Селима.
– Вот, сариб, – уважительно сказал кому-то слуга и пропустил в комнату старика в белом бурнусе, которого я не раз видел рядом с раскопками. А потом пояснил мне: – Это старейший жрец Гирхи, сариб Араим. Он сильный, его слушают духи.
Я внимательно посмотрел на жреца.
–Хараишхан задеви, – пробормотал старик на сарнийском наречии гирхского, и, не обращая ни на кого внимания, подошел, склонил голову и замер над бесчувственной Аделиной, словно прислушиваясь к чему-то. Темное, изрезанное морщинами лицо казалось выточенным из камня. Тонкие, покрытые выпуклыми узлами вен руки выступали из широких рукавов бурнуса, напоминая ветки старого дерева, а одежда балахоном висела на худом, изможденном теле.
– Ты знаешь, что с ней?
Я смотрел на старика, чувствуя, как напряжение сжимает все внутри и сворачивает душу в крепкий узел.
– Рах вардани шаен, – пробормотал жрец и взял безвольную руку Дилли в свои. – Хараим арри.
– Сариб говорит, что это плохой сон, – перевел Селим. – Его наслали духи. И если девушку не разбудить, она умрет.
– Он сможет помочь?
– Дишдях, – коротко произнес старик, не отрывая взгляда от бескровного лица Аделины.
