– Не получается. Я не могу. Текст не складывается. Нужно что-то еще, но я не знаю, что.
Я осторожно отстранилась и вздохнула. Казалось, удача была так близко. Но одна единственная черточка, замеченная мною в последней букве в тексте на фонтане, перечеркнула все. Ее не было в моем блокноте. А значит, похожие фразы все же имели различия. И нужно было начинать все сначала.
– Ничего, – твердил лорд Хаксли, снова притягивая меня к себе и ласково касаясь спины. – Вам просто надо отвлечься, – тише повторил он. – Идемте.
Маг бросил взгляд на припаркованную у фонтана машину, взял меня за руку и повел в сторону одной из улочек, а я шла за ним и снова и снова перебирала в уме загадочные символы, пытаясь сложить их в слова.
Рональд Хаксли
Маленькая теплая ладошка доверчиво лежала в руке, а меня захлестывало изнутри пламенными вихрями. Такими явственными, что я видел их изгибающиеся языки прямо перед глазами. И сердце грохотало все громче, подчиняясь завораживающему огненному танцу.
Смотрел на Дилли, и не мог справиться с невыносимой тягой – той самой, что день ото дня становилась все сильнее. И я уже не верил, что лишь проклятие виновато в моих чувствах. Хотелось не думать о нем, наплевать на принципы, забыть о том, что отношения с теми, кто от тебя зависит, ни к чему хорошему не приводят. Обо всем забыть и поддаться обжигающему безумию.
Дилли улыбнулась, провожая взглядом ватагу уличных мальчишек, а меня будто под дых ударило. От света, расплескавшегося в зеленых глазах, от движения губ, от тепла, которым Аделина щедро делилась с окружающими. Такая беззащитная и сильная одновременно. Между ней и мною лежала настоящая пропасть. Разница в положении. Разница в опыте. Целая жизнь. Тогда почему рядом с Дилли я чувствовал себя другим? И почему все окружающее воспринималось так остро? Запахи, звуки, движение воздуха – все становилось иным. Непривычно ярким. Живым. Настоящим.
Улица Аравани вилась между невысоких домов, уводя нас от центра, обычный шум восточного города давно стал фоном, как и гортанные выкрики местных торговцев, а я сжимал тонкие пальчики и не хотел, чтобы этот день когда-либо заканчивался.
Аделина крутила головой, рассматривая Иргу, ее лицо раскраснелось, шляпка съехала набок, в глазах сиял почти детский восторг. И я мог понять, почему Уэсли вдруг заговорил о женитьбе. Бриан, как и я, хорошо чувствовал теплый свет, идущий от Грей. Только если я сопротивлялся ему, понимая, что нельзя принимать решения под действием наведенных чар, то Уэсли пошел дальше. Как и Эббот. И от того, что эти двое попытались заявить права на Аделину, меня разрывало на части. Одна, темная половина души, не желающая противостоять проклятию, кричала «Возьми, твое!». А вторая… Вторая подпала под неброское очарование девочки, и подталкивала к тому решению, которое наверняка не одобрили бы король и свет. И если на мнение придворных сплетников мне было плевать, то Эдуарда не стоило сбрасывать со счетов. Стоит ему наложить прямой запрет на брак, и мне нечего будет предложить Аделине. Ну не звать же ее в любовницы? Нет, Дилли нужна семья, а не порочащие ее отношения без будущего.
Аделина улыбалась, подставляя лицо теплому гирхскому солнцу, а я смотрел на нее и думал, что, как бы там ни было, но делиться своей помощницей ни с кем не буду. Она только моя. На время или навсегда – пока не ясно. Но отдавать ее всяким там Эбботам… Шасс! Да ни за что!
Внутри шевельнулось странное чувство. Мне показалось, что кто-то повторил «моя» низким рычащим голосом. И это слово отозвалось в голове гулом, напоминающим бой гирхских барабанов. Я прислушался, но в ту же секунду все исчезло. Видимо, жара виновата. Вон, и перед глазами снова все поплыло, и внутри стало так горячо, словно там раскаленный железный шар вращался.
Знакомая вывеска заставила замедлить шаг. И мне, и Грей не мешало бы охладиться.
– Проголодались?
Взгляд остановился на разрумянившемся от ходьбы личике. А Дилли запнулась, покраснела еще сильнее и вдруг быстро отвела глаза. Но не заметить блеснувший в них интерес было невозможно.
– В кабачке Вири подают удивительно вкусные кербе и лучший в мире сливочный шербет, – голос прозвучал хрипло, и мне пришлось откашляться.
А в ответ – снова быстрый взгляд из-под ресниц. А я опять забыл, как дышать.
– Кербе? А что это?
Мне показалось, или Аделина тоже охрипла?
Солнце печет все жарче. Дыхание сбивается.
– Колбаски из баранины с сыром и зеленью.
Шасс, это мой голос? Я его почти не узнаю.
– Звучит необычно.
Хорошенькое личико озарила улыбка, и меня ударило наотмашь. И тут же некстати всплыло воспоминание – застывший посреди кабинета профессор, крупные руки, мнущие поля шляпы, решительное лицо. Шасс! Если Дилли ответила Эбботу «да»…
Зубы скрипнули так отчетливо, что Аделина обернулась и задержалась у подвесной лестницы, ведущей в перелетный кабак.
– Поднимайтесь, не стойте на пороге, дорогие гости, – сварливо проскрипела деревянная птица. Она переступила длинными лапами и распахнула щелястую дверь. – Чего вход загораживаете? О, лорд Хаксли? Большая честь, – узнав меня, сменила тон на более дружелюбный. – Давненько вы в Ирге не показывались.
– Здравствуй, Вири. А ты все такая же.
– Старая? – Кокетливо переспросила птица, и кабак едва заметно качнулся.
– Молодая и прекрасная, – опроверг «клевету» и под хриплый деревянный смех, похожий на орлиный клекот, помог Грей подняться по лестнице.
– Не знала, что они умеют разговаривать, – глядя на меня, прошептала Аделина. – В Уэбстере мне такие никогда не попадались.
– Вири – одна из тех, кого создал мастер Уирби. Первая модель перелетного кабака. После его смерти подобных больше не делали.
– Да, я помню, папа говорил, что первые перелетные кабаки были особенными. Он вообще много рассказывал о правлении короля Якова, о запретах, которые были приняты в то время, и о том, как простым людям удалось их обойти.
Ну, положим, люди были не совсем простыми. Несколько магов из высших и парочка безумцев-аристократов, решивших помочь загнанным в угол жителям Южного Уэбстера. И у них получилось. Закон запрещал торговлю спиртным на землях королевства, но над деревянными птицами, парящими в паре футов над землей, оказался не властен. Через пару лет король сдался, закон отменили, но перелетные кабаки полюбились уэбстерцам и до сих пор продолжали работать.
Мы с Аделиной вошли в зал, и я огляделся. Почти все столики оказались заняты, и в воздухе стоял тихий гул голосов. Официанты в традиционных плоских шапочках с металлическими крыльями по бокам сновали с подносами в руках, ловко разнося заказы. Круглые окна пропускали свет, но задерживали жару, и в зале царила прохлада.
– Благословенного дня, уважаемые.
Молоденький парнишка в сдвинутой набок шапочке неслышно оказался рядом и предложил пройти к свободному столику.
