– Что ж, мое дело предупредить, – холодно отозвался Роуден и уже другим, более задумчивым тоном добавил: – И все-таки есть в этой девушке нечто странное.
Граф тщательно затушил сигарету, сминая ее так, словно наступал кому-то на горло, и пошел к одному из отрытых недавно коридоров, а я задумался над тем, что он сказал о Дилли. И собственные неясные подозрения стали более осязаемыми. Что есть такого в этой девочке с доверчивым взглядом? Почему она привлекает внимание тех, кому, по сути, не должно быть до нее никакого дела?
Я снова посмотрел на Аделину. Красивая? Да, безусловно. Но это не та яркая красота, что мгновенно бросается в глаза. Другая. Нежная, мягкая, обволакивающая душу теплом и незаметно проникающая в сердце. Ее не сразу замечаешь, но когда разглядишь, уже не можешь забыть. И так и тянет смотреть, не отрываясь, касаться шелковой кожи, сминать поцелуями мягкие губы…
Шасс! В груди снова запекло, и я заставил себя отвернуться от склонившейся над камнем фигурки. И не выдержал. Еще один взгляд – и в душе все рванулось к Дилли. Захотелось подхватить на руки, зацеловать, прижать к себе так сильно, чтобы и малейшего зазора между телами не осталось. И снова ощутить полыхающий огонь, как тогда, в вагоне.
Да… Это уже никаким проклятьем не оправдаешь. Похоже, я просто схожу с ума.
Я закрыл глаза, отсекая запретный образ. А потом с трудом взял себя в руки и отошел вглубь зала. Но все равно, какое бы расстояние ни разделяло нас с Дилли, я чувствовал ее так, словно она находилась рядом. И от этого было одновременно и плохо, и до безумия хорошо.
Аделина Грей
До вечера мне удалось расшифровать пятую часть текста. Дело оказалось сложнее, чем виделось на первый взгляд. Слишком много стертых букв, слишком много незнакомых, непохожих на привычные, символов. Да и сам артефакт вызывал во мне странные эмоции. Стоило наклониться ниже, касаясь удивительно холодного камня, как я начинала слышать ровный, пробирающий до души гул. Своим ритмом и басовитым звучанием он напоминал бой огромных гирхских барабанов.
В первый момент я даже не поверила себе и подняла голову, прислушиваясь к окружающему гомону голосов. Рабочие галдели на смеси старого и нового гирхского, граф Роуден произносил заклинания, очищая найденные предметы от старых охранок, или отрывистым тоном отдавал приказы; повсюду раздавался скрежет кирок и грохот сгружаемых камней, но никакого гула не было и в помине.
– Что-то не так? – Тут же заметил мое недоумение лорд Хаксли.
Он все время находился поблизости, помогая Роудену разбираться с охранными заклятиями, наложенными древними гирами почти на все более-менее значимые украшения или предметы обихода.
– Нет. Показалось.
Я задумчиво мотнула головой и вернулась к тексту. Но гул никуда не делся. Он становился то тише, то громче, и, в конце концов, я к нему даже привыкла. Под странный аккомпанемент символы сливались в слова, слова – в предложения, а предложения – в строки. Я выписала на бумагу несколько из них, оставив место для пропущенных стертых букв, и погрузилась в перевод.
– Нера Грей, вам нужно отдохнуть, – послышалось сквозь гул какое-то время спустя.
Голос лорда Хаксли прозвучал будто издалека, и я, отмахнувшись, вручила магу очередной исписанный листок и повторила вслух последнюю строчку первого абзаца. Мне никак не удавалось расшифровать пару символов, и это вызывало привычный азарт.
Когда мы с дедушкой проходили азы древнегирхской письменности, он нередко посмеивался, сравнивая меня с упорным муравьем. «Ты молодец, малышка Дилли, – говорил дедуля. – Не сдаешься, даже если ноша для тебя слишком велика. Так и нужно. Терпение и труд справятся с любой, самой непростой задачей». И незаметно помогал мне одолевать сложные для восприятия буквы.
Вот и сейчас я с головой погрузилась в текст, не слыша и не видя ничего вокруг. Знакомое нетерпение поднималось внутри, требуя разгадать загадку, кончики пальцев зудели от желания прикоснуться к тайне древнего артефакта, а в голове все звучал и звучал настойчивый отдаленный гул.
– Нера Грей, вы меня слышите? – Вплелся в него знакомый голос.
– Да, – кивнула в ответ и отмахнулась от мага, почти не осознавая, как это выглядит со стороны. – Потом, позже, – пробурчала, прикусывая кончик пера и снова утыкаясь в текст.
Лорд Хаксли пробормотал что-то об упрямых девчонках, и я почувствовала, как на мои плечи опустился его сюртук.
Аромат можжевельника и цитруса пробился в сознание, окутывая теплом, но не смог отвлечь меня от артефакта. Древний камень притягивал все мое внимание, и я не могла оторваться от выбитых древним летописцем слов.
– Аделина, выпейте. – Мне в руку ткнулся стакан, и я машинально взяла его и сделала пару глотков крепкого мятного отвара. – И вот это, – вкладывая в пальцы теплую булочку и не отпуская руки, произнес лорд Хаксли.
Я отвлеклась от работы, непонимающе посмотрела на мага и встретила его встревоженный взгляд.
– Вы должны поесть, – сказал лорд Хаксли и кивком указал на сдобу.
Я качнула головой, все еще раздумывая над смыслом незнакомых символов, откусила кусок булочки, прожевала, запила чаем и только потом поняла, что лорд Хаксли так и поддерживает мою руку своей.
– Ешьте, Аделина, – тихо повторил он, и его голос прозвучал непривычно мягко.
Правда, подумать об этом я не успела. Мне нужно было вернуться к тексту.
Не знаю, сколько времени прошло. Может, час, а может, и пять. Кажется, лорд Хаксли подходил еще несколько раз. В первый – он заставил меня съесть какую-то лепешку с мясом. Потом принес разбавленное водой вино, которое в Гирхе пили все от мала до велика, о чем-то спрашивал и даже сердился, но все это проходило мимо меня. Перед глазами огненными точками вились знаки и символы древнего текста, и с каждой новой расшифрованной строкой сердце билось сильнее и чаще.
– Все, Аделина. Хватит, – словно издалека услышала я встревоженный голос и ощутила на плечах теплые ладони. – На сегодня достаточно. Идемте, вам необходимо отдохнуть.
– Нет, мне нужно расшифровать еще одну строчку, – не глядя на мага, помотала головой и снова склонилась над камнем.
– Вы говорите это последние несколько часов. Довольно. Рабочие уже уходят, вы не можете остаться здесь на ночь.
– Почему не могу? – Спросила почти машинально и закусила губу, разглядывая полустертый завиток на одном из символов.
Тот никак не хотел раскрывать свое значение. Я уже успела насчитать в тексте слова из пяти разных языков, но этого символа не было ни в одном из них.
– Вы серьезно? – Хмыкнул лорд Хаксли и тут же еле слышно добавил: – И в кого вы такая упрямая?
– Папа говорил, в маму, – не отрываясь от текста, пробормотала в ответ и запнулась, сообразив, где я и с кем говорю.
А заодно поняла, что в подземном зале стало гораздо тише и уже не слышно громких голосов рабочих и грохота тележек. Да и воздух показался гораздо прохладнее.
