— Это точно охранные артефакты?
— В некотором роде, — буркнул он, устраиваясь под одеялом. — Спи.
— Что это за браслеты, Ян?
— Послезавтра расскажу.
Любопытство и подозрительность требовали настоять, но он выглядел слишком измотанным, чтобы что-то у него выпытывать.
— Спасибо, — благодарно улыбнулся Наян и наклонился, чтобы поцеловать.
Я тут же обвила руками его шею и настойчиво прильнула к губам, надеясь хоть ненадолго продлить этот слишком короткий поцелуй. Раньше его было бы вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой и удовлетворённой, но теперь он только раздразнил и напомнил о вчерашнем утре, когда ласки были гораздо более смелыми, а поцелуи — страстными, горячими и невероятно нежными. Порыв был внезапным, однако ответил Ян сразу же, будто только того и ждал, и я позволила себе забраться ладонями под ткань его пижамы, нетерпеливо исследуя гладкую кожу и проступающие под ней мышцы. Проклятые пуговицы никак не желали поддаваться, да и сам Ян не облегчал мне задачу, норовя спуститься пониже. В отличие от Мисталя. Его поцелуи всегда были чем-то невероятным, затягивающим и опьяняющим. Отказаться не получалось и в лучшие времена, а теперь он словно и вовсе решил превзойти самого себя. Мягкие губы то долго и упоительно ласкали мои, то оставляли на чувствительной коже шеи и плеч жаркие, жгучие следы.
Я хотела бы так же пылко целовать в ответ, но могла только тихо, прерывисто дышать. Яну, похоже, нравилась эта беспомощность. Неспешно проведя ладонями по моим бёдрам, талии и вдоль рёбер, он, наконец, накрыл ладонями грудь, массируя и сжимая. Мне уже было, с чем сравнивать, и я хотела снять мешающую нам обоим сорочку, но он прижал мои пальцы к губам и прошептал:
— Не надо.
— Но…
— Не надо, иначе спать ты ляжешь не скоро.
— Можно подумать, кто-то теперь уснёт… — пробормотал Мист. — Брось, Ян! Днём раньше, днём позже — какая разница?
Сначала я подумала, что это просто такое выражение, но тут как раз вспомнились все их недомолвки, «планы» и насмешливые замечания Фалара.
— Что? — переспросила, садясь. — «Днём раньше»?
— Уже не важно!
— Разве не ты говорила, что хочешь соблюсти традицию?
— Этого хотят родители, а я, если честно, боюсь. На праздник, наверняка, соберётся много совершенно не знакомых мне гостей, и все они будут смотреть, обсуждать… Что если я что-то не так скажу? Или споткнусь? Или запутаюсь в платье? То есть, я тоже хочу, чтобы всё было по правилам, но мы же всё равно друг друга любим.
— Определённо, — промурлыкал Мист, придвинувшись совсем близко и щекоча шею тёплым дыханием.
Я столько раз пыталась представить эту особенную и долгожданную ночь, но почему-то никак не могла поверить, что всё происходит на самом деле. Слишком внезапно. Наян, похоже, понял, в какой я растерянности, и с улыбкой легко коснулся губами кончика моего носа:
— Всё хорошо. Для меня это тоже будет впервые.
Совершенно не романтический поцелуй неожиданно оказался гораздо действеннее, чем нежные и расслабляющие. Ян прав: сегодняшняя ночь для них не менее волнительна, чем для меня, ведь заниматься любовью втроём никому из нас раньше не доводилось. Удивительно, но простое осознание этого факта принесло уверенность и даже какую-то беззаботную смелость:
— Значит, теперь, наконец, с тебя можно снять эту дурацкую рубашку?
Мисталь тихо фыркнул и с улыбкой потянул за край моей сорочки:
— А как насчёт тебя, Лэри? Ты тут больше всех укутана.
— Зависит от Яна! В прошлый раз он мне не разрешил, — мстительно напомнила я, однако послушно потянула одежду вверх.
— Всё-таки абонемент? — усмехнулся Мист, помогая.
Раньше супружеский долг неизменно представлялся мне скучным и не слишком приятным занятием, а вид одержимых страстью любовников вызывал лишь брезгливое отвращение. Я никогда не думала, что близость между мужчиной и женщиной может быть такой — лёгкой и открытой, с улыбками и смехом. Даже самые смущающие вещи уже не казались мне пошлыми или гадкими, я не боялась показаться неопытной или того, что будет больно.
Оставшись почти раздетой, повела плечами, поёживаясь от прохладного ночного воздуха, но пристальный взгляд Наяна заставил меня замереть. Ни лениво полуопущенные веки, ни полумрак не могли скрыть жадной темноты его глаз и горящего в них желания. Одним рваным, торопливым движением Ян стащил с себя многострадальную рубашку и прижался губами к моим губам, целуя глубоко и горячо. Закрыв глаза, чтобы были лишь ощущения, ещё более острые в мерцающей темноте, я притянула его ближе.
Постепенно к прикосновениям любимых рук и нежных губ, добавилось и настойчивое поглаживание по животу и бёдрам. Опустив глаза, я встретилась взглядом с Мисталем. Обнажённым. Особой скромностью он никогда не отличался, но полностью разделся впервые, и я никак не могла перестать смотреть. Вид подтянутого, красивого тела завораживал. Мист, разумеется, видел, что я его рассматривала. Наклонившись, он вдруг поцеловал меня в живот, улыбнулся, как самый соблазнительный и порочный инкуб, и подцепил короткие шёлковые трусики, демонстративно потянув их вниз. От этого искушающего взгляда, улыбки и нахлынувшей неловкости стало нечем дышать, но отворачиваться я не стала. Даже немного приподнялась и согнула ноги, чтобы ему было удобнее.
Мстить и нарочно вгонять в краску бесстыдным рассматриванием Мисталь не стал, а Яну и вовсе было не до того. Несильно сжимая в ладонях то одну, то другую грудь, он целовал их — горячо и влажно, рассылая по телу волны тепла и приятной слабости. Втягивал горошинки сосков в рот, ловя и наслаждаясь каждым моим дрожащий вздохом, каждым невольно сорвавшимся тихим стоном.
Отбросив бельё прочь, Мист ненадолго пропал из виду, но я чувствовала, как он не спеша погладил меня, а затем, без труда разведя ослабевшие колени, разместился прямо между ними. Представив, что может за этим последовать, я настороженно прислушалась, но получила совсем не то, что ждала. Поцелуй. Самый откровенный и смущающий из всех, что только можно представить! Почувствовав между ног чужое горячее дыхание, я так сжала пальцы, что, кажется, поцарапала Яну плечи, но когда Мисталь продолжил ласку губами и юрким, очень юрким языком, я и вовсе чуть не взвилась над кроватью.
— Мист!
— Тише, — выдохнул он незнакомым, севшим голосом, и положил ладони мне на бёдра. — Это ещё не всё. Я обещал тебе больше.
Бесстыдные прикосновения сводили с ума, заставляя стонать и изгибаться, но Мисталь с лёгкостью удерживал на месте. Задыхаясь от пульсирующего в животе жара и желания, в такие моменты я почти по-настоящему на него злилась, но забывала об этом уже через мгновение.
Когда близнецы, наконец, решили, что пора переходить к чему-то посерьёзнее, во мне не осталось сил даже на смущение от их или своей наготы. Тело дрожало и болезненно ныло, низ живота томительно пульсировал, мысли путались и сбивались, и я не торопила замешкавшихся мужчин лишь потому, что от беспорядочного дыхания горло сильно пересохло.
