— Ложись.
Я заинтригованно послушалась и, заползая на кровать, сполна ощутила наполняющую мышцы тянущую боль.
— Мучители! Зачем я только согласилась здесь остаться? Могла бы сейчас отдыхать с родителями!
— Прошло несколько лет. Им есть, о чём поговорить.
— И чем заняться, — усмехнулся Мист. — Не удивлюсь, если через пару месяцев ты станешь старшей сестрой.
Сестрой? Я? А ведь он вполне может оказаться прав! Эта мысль настолько меня поразила, что все размышления о недавней тренировке отошли куда-то на задворки.
Ян сел рядом, убрал подальше подушку и очертил лопатки:
— Сдвину полотенце вниз, хорошо? Приподнимись немного.
Вопреки словам, полотенце он фактически размотал, оставив укрытыми лишь бёдра, да и то скорее символически. Лежать перед ним почти обнажённой и уязвимой, прислушиваться к ласковым касаниям порхающих по телу пальцев было волнительно и удивительно приятно.
— Признаться, я всё ждал, когда же в Осона прилетит молния, — заговорил, осторожно поливая спину тёплым маслом.
В комнате сразу запахло чем-то солнечным и цитрусовым.
— Я тоже, — согласилась, блаженно прикрывая глаза, — но он не хотел мне навредить. Элре посчитал, что никакой угрозы не было.
К сожалению.
Какие у Яна, оказывается, нежные руки! Я опасалась, что массаж может кончиться синяками, но он даже ни разу не поцарапал. Сильные пальцы не торопясь разминали ноющие плечи, спускались вниз, к локтю, прослеживали линию позвоночника.
— Нравится?
— Очень, — пробормотала, окончательно расслабившись.
— Ну так что, — влез Мисталь, — покатаемся на кораблях, как закончите?
Посмотреть на чужую страну всё ещё хотелось, но мысль о том, чтобы в ближайшие несколько часов сменить уютную спальню на холодный ветер и ледяную воду, вызывала содрогание и желание поплотнее закутаться в одеяло.
— Я слишком устала, чтобы ещё куда-нибудь идти.
— И как тебе Осон, дорогая?
Если Мист хотел испортить мне настроение, то его постигло разочарование. Я наслаждалась происходящим, и ничто не могло этого изменить.
— Он старался.
— Думаю, стоит сократить количество их занятий, — произнёс Ян. — Каждый день это всё-таки слишком.
— Ладно, в воскресенье пусть отдыхают.
— Через день.
— Ни за что!
— Хватит. Кого ты пытаешься из неё сделать? Три раза в неделю будет вполне достаточно.
— Пять!
— Три. Я тоже хочу, чтобы Эри занималась, но зачем доводить до крайностей? После тренировки она так устаёт, что ни о чём, кроме сна, и думать не в состоянии. Разве это хорошо?
Охотник ненадолго умолк, звякая ногтем о край бокала, а затем неохотно уступил:
— Я ему передам.
Глава 21
Едва я медленно и сонно открыла глаза, натолкнулась на настороженный взгляд Мисталя. Он лежал напротив, устроив ладонь у меня на спине, и, похоже, давно не спал. Мы были так близко, что смешивалось дыхание. Видя, что отодвигаться я не спешу, он немного расслабился, но продолжал молчать, будто боясь, что первое же сказанное слово всё изменит. Создавалось впечатление, что Мист внимательно прислушивается к тому, какие чувства вызывает во мне тепло и близость его тела. Странно и нелогично. Вчера он узнал, что нужен и любим ничуть не меньше Яна, но сомнения, похоже, только возросли. Он так неуверен в себе? Или до сих пор сомневается во мне?
Подумав секунду, решила провести небольшой эксперимент: перевернулась на другой бок и удобно прижалась к Мисталю спиной. Мне хотелось всего лишь проверить, будет ли это так же приятно, как с Яном, но эффект превзошёл даже самые смелые ожидания. Вместо того чтобы просто обнять, Мист прерывисто, хрипло выдохнул и вдруг двумя руками притиснул к себе.
— Не шевелись, — прошептал, крепко обхватив за талию.
Предупреждение было излишне. Я уже поняла, что не стоило напрашиваться на объятия прямо с утра, в кровати, и, явственно ощущая масштабы возможных последствий, не решалась даже возмущаться.
— Я только хочу… Ох! — дыхание у него перехватило. — Хочу побыть так ещё немного.
Судя по голосу, это желание отдавало мазохизмом.
— Замуж тебе пора, — пробормотал, жадно накрывая ладонью грудь. — Сегодня же!
— Сегодня? — задумчиво уточнил с порога Наян. — Может, хотя бы подождём, когда всё успокоится?
Обнаружив, что он тоже тут, я попыталась было отстраниться, но от этого трепыхания по телу Мисталя прошла дрожь, а его пальцы судорожно сжались.
— Я столько не протяну, — пожаловался он и неожиданно сорвался: — Да уйди же ты, Ян! С тобой ещё хуже стало!
С появлением Наяна в комнате словно стало жарче.
— По-твоему, в таком состоянии можно разговаривать с императором? — усмехнулся тот, нетерпеливо скидывая камзол и рубашку и забираясь к нам на кровать. — Раз уж вы всё равно сорвали мне переговоры, то почему бы не провести утро с пользой?
С пользой?
Перехватив мой растерянный и смущённый взгляд, Ян соблазнительно улыбнулся, неспешно наклонился и тягуче поцеловал в шею. Учитывая остроту зубов, было даже немного больно, но это отчего-то показалось приятным и будоражащим.
— Останься, — выдохнул, тяжело переводя дыхание.
Вопреки его опасениям, у меня и мысли о побеге не было. Стайкой вспугнутых бабочек трепетали в груди волнение и любопытство, но всё затмевало ещё неясное, томительное желание чего-то более откровенного.
Не встретив возражений, Наян что-то одобрительно пробормотал и спустился ниже. Я не видела его лица, но почему-то казалось, что, осыпая шею и ключицы короткими, нетерпеливыми поцелуями, он улыбается.
Ладонь Мисталя сместилась к моему подолу, воровато пробралась под него и торопливо, будто опасаясь не успеть, прошлась по бедру.
— Подними руки, — велел Ян.
Он явно намеревался стащить скомканную у талии сорочку прочь и был совсем не настроен ждать. От его непривычно низкого, почти рычащего голоса внутри что-то сладко и предвкушающе сжималось. Не послушаться было попросту невозможно. Сорочка полетела на пол. Не уверена, что позволила бы Яну отправить туда и короткие панталоны, но он на этом и не настаивал. Им с братом было не до того. Лицо, шея, грудь, плечи, живот — не осталось ничего, где бы они меня не целовали, не гладили. Я толком не поспевала отвечать, но старалась не упустить ни одной секунды происходящего и навсегда запечатлеть в памяти, какие они красивые в заливающем комнату мягком солнечном свете, как мерцают их бархатные глаза, как с алых от поцелуев губ срывается частое дыхание.
Оказалось, что гладить и целовать горячую кожу гораздо лучше, что прижиматься своей обнажённой грудью к чужой — приятно настолько, что почти невыносимо, что хочется быть ещё ближе, обнимать ещё крепче и целовать, целовать… Всё было совсем не похоже на то, как я себе представляла. Объёмнее, красочнее, лучше. И ничуть не неловко. Забывшись, я даже осмелилась расстегнуть пряжку ремня Яна. Попытаться, по крайней мере. Мне хотелось раздеть его, увидеть, прикоснуться, но ничего не вышло. Едва мои непослушные пальцы легли на его пояс, Наян крепко их сжал.
