— Я тоже этого хочу, мам.
Она нахмурилась было, но потом вдруг вздохнула и поднялась:
— Помоги мне отнести посуду, пожалуйста.
— Конечно.
Прекрасно понимая, что «помогать» тут особо не с чем, Мист хитро прищурился, а Ян просто ободряюще улыбнулся.
На кухне нас никому не было видно. Я сгрузила чашки, дождалась, когда мама тоже освободится и горячо её обняла:
— Теперь всё наладится, вот увидишь!
— Покажешь?
Кивнула и закатала рукав. Некоторое время она просто смотрела, затем коснулась ирисов и прошептала:
— О, богиня, как же ты это допустила?
— Наян с Мисталем совсем не такие, как лорд Вион. Они хорошие.
— Тёмные, Эри! Одумайся!
— Помнишь, что говорили о благословении? Это всё правда! Мы действительно можем делиться эмоциями, и я чувствую, что они меня любят.
На её переносице залегла глубокая обеспокоенная морщинка.
— А ты?
— Конечно, да!
— Обоих? Неужели нельзя было хотя бы выбрать кого-то одного?
— Нельзя. Как можно выбирать, мам? Я люблю их. Очень! Даже больше, чем чистое сияние драгоценных камней и артефакты! Нам так хорошо вместе!
Жить с родителями было здорово. Будь я до сих пор одна, то мечтала бы только об этом. Мы часто гуляли, путешествовали, сообща готовили еду и веселились, но, когда я начала работать в мастерской отца, пришлось научиться сохранять серьёзность, потому что иначе у столь молодого мастера никто бы ничего не купил. Со временем эта сдержанность стала привычной. Мы всё равно любили друг друга, но совместные игры, шутки и громкий смех постепенно исчезли. Когда отца осудили, стало ещё хуже. Мне быстро пришлось стать взрослой и ответственной — нелёгкая задача для той, кого всё детство старательно оберегали от любых опасностей и невзгод, но я старалась, как могла. Делала ошибки, доверяла тем, с кем и говорить-то не стоило, совершала необдуманные, опасные поступки, а потом, наконец, встретила Яна и Мисталя, которые приняли и полюбили меня даже колючей, робкой и подозрительной. Тогда я была похожа на дикого испуганного зверька. Удивительно, как им, тёмным, которых все считают жестокими и эгоистичными, хватило терпения и внутреннего тепла, чтобы это исправить.
— Я их люблю, — повторила снова. — Не могу даже представить, что мы будем жить порознь, так что разреши мне, пожалуйста, вернуться в город.
В груди разлилось настолько светлое и радостное чувство, что ни осталось никаких сомнений: Мисталь счастлив. Наверняка, слышал каждое наше слово и теперь раздулся от гордости.
— А ты думала, как вы… Как вы будете друг друга делить?
— Мы с Яном об этом говорили, — пробормотала я.
— И что он сказал?
— Мама! Как тебе не стыдно такое спрашивать?!
Она, наконец-то немного смутилась, отошла на полшага назад и покачала головой:
— Как я могу отпустить тебя к ним?
— Ты ведь теперь тоже будешь не одна. К тому же, мы ещё обязательно заглянем в гости. А если папа согласится работать во дворце и вы вернётесь в столицу, то даже будем жить неподалёку. Не волнуйся. С Наяном и Мисталем можно вообще ничего не бояться. Всё гораздо лучше, чем когда я уезжала в Ильмарин, не зная, что может случиться в дороге.
Она не выглядела убеждённой, но снова обняла, погладила по голове и вдруг улыбнулась:
— Он правда заставит тебя тренироваться, да? Это была не шутка?
— Ох, боюсь, что правда. Лучше не напоминай!
— Но ты пойдёшь?
— Пойду, — кивнула понуро. — Ян волнуется, и я пообещала, что, по крайней мере, попробую.
— Надо же, — рассмеялась. — Что ж, наверное, это и есть любовь.
Вот интересно, получится у меня перенести занятие с Осоном хотя бы на завтра? Сегодня впечатлений и так с избытком, а через пару дней они могут уже и забыть об этой дурной затее.
— Ладно. Забирай своих лордов, но постарайтесь подождать до свадьбы, Лэри, хорошо?
Свадьбы! При одном упоминании этого слова по спине побежали колючие мурашки. Я никогда не любила торжественные многолюдные мероприятия и уж тем более не хотела оказаться в центре одного из них.
— Да я не очень-то и спешу, мам, — проворчала, поёживаясь. — Было бы куда торопиться…
Она улыбнулась:
— Папа, наверное, уже нас заждался. Если дело не касается артефактов, он не очень-то силён в поддержании разговора. Сейчас самое время спасти его от неловкости.
Однако в столовой шла оживлённая беседа. Мужчины склонились над столом и увлечённо что-то обсуждали. Громче всех, конечно, старался Мисталь. Ян же, напротив, говорил монотонно, но настойчиво. Папа кивал и быстро делал пометки.
Мы с мамой переглянулись и подошли ближе.
— …и чтобы в темноте светилось!
— Не слушайте его. Достаточно будет сделать здесь тонкую ажурную вязь, чтобы они защёлкивались, и…
Заметив нас, Мисталь широко улыбнулся, сгрёб все бумаги и шикнул на остальных:
— Тихо!
Я попыталась стянуть одни из листов, но он проворно его отобрал и насмешливо прищурился:
— Тебе рано такое смотреть! Маленькая ещё!
— Но мне любопытно! Что там?
— Лорды попросили меня кое-что для них сделать, — как самый опытный, сразу сдался папа. — Мы занимались эскизом.
— Опять коллекция? У вас же уже и так места на полках не хватает!
Они как-то подозрительно синхронно улыбнулись.
— Это будет нечто особенное, — объяснил Ян. — Ты готова?
— Да.
— Благодарю за угощение, госпожа Марр.
— Да-да! Было вкусно, но мало!
— Приходите ещё. В следующий раз я непременно испеку больше.
Как только родительский дом сменился привычными дворцовыми покоями, Мисталь вкрадчиво улыбнулся и медленно приблизился:
— Значит, всё-таки любишь, — проворковал он, едва касаясь губами шеи. — Любишь… Скажи это ещё раз.
— Могли бы и не подслушивать! Это невежливо!
— Зато познавательно! И вообще, ты же заранее знала, что мы всё услышим, так что нечего теперь возмущаться. Лучше порадуй меня.
— Как будто у меня был выбор! Чего ещё тебе не хватает для счастья?
— Дай-ка подумать. Для начала…
Судя по выражению лица, он всерьёз собрался зачитать длинный список своих желаний.
— Целовать больше не буду!
— Точно?
— Да!
— Что ж, тогда тренировку можно начинать прямо сейчас!
