Мисталь пару секунд молчал, по-видимому, ожидая хоть какой-то реакции, а затем усмехнулся:
— Тебе бы сейчас не помешала столь горячо любимая Наяном настойка.
— Гадость!
— Согласен, — рассмеялся он и вынул из кармана леденец: — Съешь конфетку, дорогая. И сделай мне одолжение, ладно? Постарайся не выглядеть такой настороженной. Тебе сейчас полагается быть счастливой.
Глава 20
На то, чтобы забрать отца ушло не больше десяти минут. Причём семь из них он бестолково метался из стороны в сторону, разыскивая свои вещи. Я почему-то ожидала бумажных проволочек, каких-то вопросов, сверок, но всё кончилось быстро, и теперь мы с ним с одинаково ошарашенными лицами разглядывали свой новый дом. По сравнению с прежним почтенным старинным особняком, этот казался почти игрушечным. Двухэтажный, белый и очень опрятный. Едва увидев, я буквально влюбилась в круглое чердачное окошко, аккуратную, похожую на башенку, пристройку, изящные, кованые перила балкона и душистые клумбы у дорожки.
— Нравится, да? — самодовольно протянул Мисталь.
— Очень! Даже не знаю, как тебя…
— А ты сделай мне сюрприз.
— Какой?
— Полный любви и страсти, конечно же! — заявил он, ничуть не смущаясь. — Другие не принимаем!
Папа странно на него воззрился, возмущённо поправил очки, но сказать ничего не успел. В отличие от него, меня подобные реплики в ступор уже не вгоняли.
— Тебя обнять, да?
— Всего лишь «обнять»?.. — протянул Мист разочарованно, но уступать я была не намерена, и он смирился: — Ну ладно. Если ничего другого пока не предвидится, то хотя бы обними. Крепко.
Стоило только шагнуть в распахнутые объятия, как Мисталь, не дожидаясь от меня инициативы, сам сжал так тесно, что я жалобно пискнула. Хмыкнув, он ослабил хватку, переместил ладони на талию, но отпускать не спешил.
— Представишь нас, как полагается? — горячо прошептал на ухо. — По-моему, сегодня отличный день, чтобы поделиться новостями.
— Нет! — прошипела, испуганно оглядываясь.
К счастью, отец о чём-то негромко беседовал с Наяном и с такого расстояния не мог ничего слышать.
— Они же всё равно узнают.
— Только не сейчас! — я просительно заглянула в его необычно серьёзные глаза. — Пожалуйста. Сегодня и так слишком много всего произошло.
— Тебе что, стыдно? Из-за нас?
— Нет, ты просто не понимаешь…
— Чего именно?
— Мы можем обсудить это потом? Я соскучилась по ним, мне совсем не…
— В чём дело? Тебе стыдно признаться, кто мы? Или всё из-за того, что Ян подписал обвинение?
— Да нет же!
— Тогда что не так?
— Я не могу вас представить, Мист! Не могу! Родители начнут задавать вопросы, а я вовсе не хочу, чтобы они знали, что мы спим в одной кровати! Мы же ещё не женаты! Не хочу, чтобы они думали, будто вы меня совратили! Мама всегда твердила, что до свадьбы нужно держать себя в рамках, но вы ведь… Вас двое, и вы гораздо старше. Что, по-твоему, она обо мне подумает?
Мисталь с облегчением выдохнул, улыбнулся и целомудренно поцеловал в лоб:
— Я всё понял.
— Неужели?
Меня одолевали вполне обоснованные сомнения: он был подозрительно спокоен, и от этого становилось не по себе. Наверняка ведь что-нибудь задумал!
— Честно-честно! Идём уже в дом, а то ещё чуть-чуть и Яну придётся отвлекать твоего отца беседами о готовящейся миграции перелётных птиц. Всё остальное они уже обсудили, по-моему.
Появление во дворе гостей не осталось незамеченным. Мама выбежала на крыльцо, обвела нас растерянным взглядом и хотела было что-то сказать, но тут заметила папу и недоверчиво замерла.
«Вижу, у вас это семейное», — мысленно усмехнулся Мисталь.
Я не ответила. Мы с мамой не виделись не так уж и долго, но я успела соскучиться и теперь не могла отвести взгляда. На ней было одето моё любимое голубое платье, светлые, ещё совсем не седые волосы лёгким облаком обрамляли тонкое лицо, а длинные, исхудавшие пальцы нервно теребили висящий на шее кулон — папин подарок на свадьбу.
Отец в два шага взлетел по ступенькам и сжал её в объятиях, закружил, что-то быстро, невнятно шепча. Крепко обнимая его в ответ, она и смеялась, и плакала одновременно, и от этого зрелища почему-то больно щемило в груди.
— Подождём внутри, — тихо предложил Наян. — Пусть немного побудут вдвоём.
Домик оказался очень светлым и более просторным, чем я думала. Мебели немного, зато повсюду — на полу, подоконнике и даже столе — зеленели цветы — единственное, но страстное и неизменное мамино увлечение. В стоящем у окна кресле лежало незаконченное вязание. Диван облюбовали две пушистые рыжие кошки.
— Кажется, на кухне что-то вот-вот пригорит, — повёл носом Ян.
Кухня располагалась неподалёку, и я успела спасти томящиеся на плите овощи прежде, чем они превратились в уголь. Освободившееся место тут же занял пузатый сверкающий чайник.
— У тебя потерянный вид, Лэри.
— Не верится, что всё происходит на самом деле, — призналась я и тут вдруг вспомнила, с чего всё началось. — Ты, между прочим, так и не сказал, что хочешь за то, что разрешил мне присутствовать при вашем с Киаром разговоре.
— Ничего, — сверкнул беззаботной улыбкой Мисталь и зашуршал, разворачивая очередной леденец.
— Что, на этот раз никаких поцелуев?
— Я хочу, чтобы ты целовала меня не потому, что что-то там должна, а потому, что сама захотела. Прочувствуй разницу, дорогая.
— И всё же я бы хотела отблагодарить тебя.
— Боюсь, на весь список моих желаний твоей благодарности не хватит, — рассмеялся он и прогулочным шагом направился прочь из кухни.
— Ты не узнаешь этого, пока не попробуешь!
Мист остановился и как будто задумался, а потом медленно, неуверенно, произнёс:
— Тогда я действительно хочу, чтобы ты кое-что сделала.
— И что же именно?
— Не сбегай.
— Что?
Он наградил меня недовольным взглядом и раздражённо покосился на Наяна, якобы поглощённого созерцанием простирающегося за окном пейзажа. Нахмурился.
— Я хочу, чтобы… — слова почему-то давались ему с трудом и из-за этого Мисталь сердился. — Хочу быть ближе.
Это был первый раз, когда он действительно просил. Не требовал, не пытался торговаться. Даже не ёрничал. Просил — и, судя по ощущениям, очень сомневался в моём согласии, хоть и старался ничем этого не выдать. Насколько же это должно быть тяжело, раз он поступился собственной гордостью? Мне захотелось прикоснуться к нему, обнять и приободрить. В объятиях нет ничего предосудительного и, будь мы одни, я бы, не колеблясь, так и сделала. Но в комнате находился ещё и Ян.
