Разве кроме меня у них никого нет?
— Четыре года назад мама заявила, что мы с братом уже взрослые, что ей всё надоело, и потребовала у отца исполнения данного на свадьбе обещания показать ей другие страны. Они велели нам «учиться самостоятельности» и укатили путешествовать. Теперь только письма иногда шлют.
— Ты скучаешь по ним?
— Скучаю ли я по бесконечным попыткам сделать из меня второго Яна? Да никогда!
— Скучает, — сдал брата Наян, впихивая ему в руки тарелку густого рагу. — Мист всегда был их любимчиком. Что бы он тебе ни говорил, родители неизменно прощали все его проказы.
— Очень щедро с их стороны. Особенно, учитывая то, что половина наших проделок — твоя инициатива, вообще-то. Когда я говорил, что не при чём, мама даже не верила!
— И за это ты до сих пор на меня дуешься, — насмешливо покивал Ян. — Да-да, мы поняли.
— Я вовсе не!…
Тарелка опасно наклонилась, угрожая украсить белоснежное постельное бельё красными пятнами соуса.
— Ешь аккуратнее, а то опрокинешь.
— А, — поморщился Мист, берясь за ложку, — что с тебя взять, братец…
Дав ему спокойно расправиться с едой, я, наконец, спросила то, о чём уже давно думала:
— Новостей о Киаре нет?
— Ничего конкретного. Охотники выяснили, что ещё месяц назад он жил в Остии, а потом спешно продал половину своего добра и сел на корабль до Пайаоха.
— Пайаох! Надо же, в какую глушь подался!
— Испугался. Кто-то во дворце его предупредил.
— Наверняка, это сделал господин Гакелв!
— Нет. Его арест был неожиданностью даже для меня. Я не планировал возвращаться в Империю так скоро, но решил не терять времени. У артефактора попросту не осталось времени на сокрытие улик или предупреждение союзников.
— Тогда мы снова должны допустить мысль, что среди нас предатель.
— Я никогда об этом и не забывал.
— Мы можем доверять только друг другу. Ну, ещё, пожалуй, Фалару. Его принципы твёрже закалённой драконьим огнём стали.
Близнецы одновременно усмехнулись каким-то общим воспоминаниям.
— Всё образуется, родная, — подбодрил Ян. — Твоего отца непременно оправдают.
— Даже если доказать ничего не выйдет, я за него поручусь, — широко улыбнулся Мист. — Надо же подружиться с будущим тестем!
В другой раз я бы снова принялась с ним спорить, но после всего случившегося просто кивнула:
— Спасибо.
Охотник, кажется, и удивился, и обрадовался.
— Но лучше, конечно, добиться оправдательного решения, — добавил Ян. — Это очистит вашу репутацию и даст право на получение солидной компенсации.
— Не унывай. Я почти уверен, что дня через три мы его отыщем и всё выясним.
— Через три дня? Почему?
— Потому что иначе все мои личные ученики останутся на второй год, — пожал плечами Мист. — Открой-ка мне портал, Ян. Я соскучился по своей ванной. Твоя слишком маленькая. Кстати, дорогая! Мы могли бы поплавать вместе, а потом я даже потру тебе спинку!
— Нет уж, — рассмеялась, не будучи уверенной в том, что это приглашение — шутка. — Зная тебя, «спинкой» дело не кончится!
— Так это же к лучшему! Ты только представь, — его голос стал вкрадчивым, обволакивающим, — горячая, приятно расслабляющая вода. Игривые, ласкающие тело пузырьки воздуха. Мягкая пена, медленно стекающая по твоей нежной коже. Смешивающийся с паром аромат цветов…
— И один очень хитрый тёмный, — ехидно дополнила я, поняв, что начинаю поддаваться волшебству его голоса.
Он настолько увлёкся своей фантазией, что теперь и в самом деле очень хотел её воплотить. Это желание эхом отзывалось во мне, пробуждая мысли, которых никогда раньше не было. Близнецы, разумеется, тоже ощущали этот глухой голод. И были совсем не прочь его утолить. Их взгляды стали ждущими. Я буквально чувствовала, как накаляется вокруг нас воздух. Ян, которому идея о совместном купании понравилась не меньше, чем брату, поднял руку, потянулся ко мне — и я поспешно соскочила с кровати, пробормотав:
— Пойду умоюсь!
Это было глупо, но я просто не смогла усидеть на месте, представив, чем может кончиться даже обычный поцелуй. Скромность тёмным совершенно не знакома, так что Мист точно в стороне не останется, а целоваться с ними обоими всё ещё казалось дикостью. В отличие от прикосновений, надо признать.
— Однажды, Лэри, — мечтательно пообещал вслед Мисталь. — Однажды это непременно случится.
И только оказавшись в ванной комнате, я поняла, что в спешке забыла прихватить пижаму. Досадная оплошность, но возвращаться вот так сразу было нельзя. Сначала нужно успокоиться.
— Я, конечно, понимаю, что прошу о невозможном, — тихо донеслось из спальни, — но уж постарайся как-нибудь сдерживать своё богатое воображение!
Прижавшись к двери и прикрыв глаза, я старалась дышать ровно и с любопытством прислушивалась.
— Не могу! «Богатое воображение» — единственное, что делает ожидание более или менее выносимым! Касаться нельзя, целовать нельзя… Да ничего нельзя! Я же свихнусь, если ещё и мечтать перестану! Объясни уже ей, что ничего «такого» я делать не собираюсь!.. Пока.
— Объяснить? — неожиданно ехидно переспросил Наян. — До или после того, как ты в очередной раз…
Почему-то от этого сбивчивого, бессильного шёпота хотелось улыбаться. Не то, чтобы мне нравилось мучить Мисталя, но только услышав его слова, я поняла, что не мне одной трудно даются наши странные отношения. Он постоянно выглядел таким раздражающе-наглым, самоуверенным, а тут вдруг оказалось, что это всё просто притворство. Очень хотелось послушать ещё, но опыт подсказывал, что меня легко могут заметить. Если Мист узнает, что раскрыт, то ни за что не даст покоя, пока не отомстит, а о способах этой самой «мести» страшно даже думать.
Когда я намеренно громко повернула ручку двери и снова вошла в спальню, там стояла тишина.
Одарив меня усталым, но крайне подозрительным взглядом, Мисталь вздохнул:
— Открой уже портал, Ян. Иначе я точно пойду мыться с Лэри.
В серьёзность подобной угрозы уже не верилось. Я даже подумывала сказать, что ему же будет хуже, если решится составить мне компанию, но в последний момент сдержалась. Вдруг бы они обо всём догадались?
Это небольшое происшествие заметно улучшило мне настроение, а несколько минут тишины и блаженства посреди белоснежной пены и вовсе подняли его на редкую в последнее время высоту.
В отличие от брата, Наян вернулся из ванной уже через несколько минут. Улёгся на своей половине, повернулся ко мне и с улыбкой произнёс:
— Подслушивать нехорошо, родная.
— Я не нарочно. Как ты узнал?
