Со стороны её возмущение выглядело забавно, но я старалась сохранять на лице серьёзное выражение и радоваться за Нирса про себя.
— Зато вдвоём вы точно благополучно доберётесь до Бастина. И заодно обо всём поговорите.
— Это же целых три дня пути!
Честно говоря, я очень сомневалась, что парой дней Нирс ограничится. Наверняка ведь не захочет оставлять её одну и поселится где-нибудь по соседству, чтобы и на обратном пути ехать вместе! Странно, что Маретта до сих пор об этом не подумала, но так даже лучше. Пусть будет сюрприз.
— Так не на одной же лошади, как мы с Наяном, когда из Ильмарина ехали!
— Ни за что!
При этом она так упрямо и непримиримо сжала губы, что я всё-таки рассмеялась:
— Вообще-то, было довольно тепло и удобно, так что я не особо и отказывалась.
Маретта попыталась было и дальше хмуриться, но сдалась и тоже улыбнулась:
— Вы с ним выглядите такими счастливыми, Лэри… Я не завидую! Просто подумала, что, может, зря тогда его прогнала, понимаешь? Глядя на вас, сложно сомневаться, что благословение и правда работает.
— На Яна тоже все всегда смотрят, Ти. Он делает вид, что не замечает. Я так пока не могу, но понемногу к этому привыкаю.
Она задумчиво пригубила чай, обнаружила, что тот, конечно же, давно и безнадёжно остыл, и вздохнула:
— Ну, хорошо. С Нирсисом действительно будет безопаснее, признаю.
— И гораздо веселее!
— Наверное.
— Вот на балу ему об этом и скажешь!
Маретта поморщилась:
— Скорее бы этот бал уже закончился! Каждый год на День Равноденствия случаются какие-нибудь неприятности, а я вовсе не хочу здесь задерживаться.
Она поднялась, и я последовала её примеру, радуясь уже тому, что моё настойчивое предложение не было сходу отвергнуто.
— Надеюсь, неприятностей будет немного.
— Я постоянно так думаю, но гости, к сожалению, только эксцентричнее становятся. В прошлый раз императору в подарок целую стаю химер привезли, а мы их потом по всем коридорам и подвалам отлавливали. Парочку так и не нашли, кстати.
Наян о химерах ничего не рассказывал, но я и без того могла в красках представить, каково ловить умных, огромных и наделённых магией тварей, которые, наконец-то, вырвались на свободу. Не удивительно, что никто из имперских магов празднику особо не радуется. Даже я, при всей своей любви к танцам, уже почти его возненавидела. Слишком большая ответственность. Что, если я где-то недосмотрю, что-то не учту, и кто-нибудь ранит или, упаси богиня, убьёт императора или принца?
Однако бал приближался. День ото дня, он неуклонно, как ледник, становился ближе. Мы проверяли дворец, готовились, но все понимали, что, скорее всего, неожиданностей избежать не удастся.
Накануне праздника я проснулась от ожога на груди: амулет нагрелся так, что его стало невозможно взять в руки. Никогда прежде ничего подобного не случалось, и означать это могло только одно — опасность грозит прямо сейчас, здесь. Но от кого? Держа раскалённый камень за цепочку, я обшаривала сонным взглядом тёмные углы, но ничего не видела.
Сердце колотилось так, что слышно было, наверное, даже в гостиной.
Завибрировав, изумруд полыхнул ослепительно зелёным и на краткий миг осветил всю комнату.
И я увидела её — единственную оставшуюся фальшивую тень.
Поняв, что прятаться и выжидать уже бесполезно, чёрная фигура покинула своё убежище за портьерой, молниеносно метнувшись ко мне.
Всё произошло чудовищно быстро и совершенно бесшумно. Наступившая вслед за всполохом темнота скрывала движения напавшего, и я чувствовала себя ослепшей и оглохшей. Ужасающе беспомощной. Не способной не то что защититься, но даже увидеть, когда и откуда ждать удара.
Взвизгнув, скатилась с кровати предположительно по другую сторону от напавшего и схватилась за кольцо, посылая Наяну даже не мысль, а просто ощущение охватившей меня паники. Некстати вдруг вспомнилось, что на дверях полно охранных заклинаний, а значит, помощь может и не успеть, но я утешила себя мыслью, что Ян уже взламывал их раньше. Главное, чтобы он успел сделать это снова.
Казалось, время тянется безумно долго, однако на самом деле, когда из коридора послышался грохот ломаемой двери, прошло не больше пары секунд. Я отсчитывала удары колотящегося сердца, но вместо Яна на пороге неожиданно объявился злой, запыхавшийся и, очевидно, невыспавшийся Мисталь:
— Мрак бы побрал твою гадкую, мозговыворачивающую защиту! Сейчас же дай мне допуск! Что тут у тебя случилось?
Следом раздались ещё одни торопливые шаги:
— Эри?! Ты в порядке?
Ян догадался включить свет, и я с громадным облегчением выдохнула: кроме нас, в комнате никого не было. От пережитого дрожали ноги, поэтому ковёр показался мне достаточно удобным, чтобы на него осесть.
Невероятно, но непреодолимая сонливость тут же навалилась снова. Это что, какое-то заклинание? Или лекарство?
Убедившись, что опасности нет, Наян подошёл ко мне, поднял на ноги, укутал одеялом и обнял:
— Всё хорошо.
— На меня пытались напасть, — пробормотала растерянно. — Прямо тут! Не представляю, как он сюда попал!
— А я вот представляю, — едко отозвался Мисталь, кивая на неаккуратный пролом, которого ещё вчера не было. — Просто проделал в стене дыру. Как и мы. Ты заклинания переделала? Я не собираюсь снова ломать защиту дворца, чтобы пробиться к тебе на подмогу!
— Она переделает их утром, — остудил его пыл Наян и с беспокойством посмотрел на оставшийся от амулета ожог. — Я вылечу, не бойся.
Его ладонь легко пробралась в свободно расстёгнутый ворот ночной рубашки и замерла немного ниже ключиц. Мисталь, прищурившись, наблюдал, а затем зло выругался:
— Проклятье! Я скоро свихнусь от такой жизни! — пнул валяющийся на полу камень и, не прощаясь, исчез.
Боль в груди прошла уже через секунду.
— Спасибо.
Наян кивнул и удивлённо окинул мою укутанную тонким одеялом фигуру.
Ах, да. Он же первый раз видит меня без синеватых кругов под глазами и нездоровой бледности. Обычно я обновляю эти простенькие заклинания утром, но в этот раз пробуждение оказалось слишком внезапным.
Взгляд тёмного скользнул ниже, на внезапно распрямившиеся плечи, обнаружившуюся грудь и вполне заметную талию, которые прежде с успехом скрывало специально для этого пошитое невзрачное платье.
— Зачем ты притворяешься?
— Потому что мы в На’Ар’Рине! Я не хочу, чтобы каждый встречный облизывал меня взглядом и норовил прижать к стене! Это гадко!
— Пусть только рискнут.
— Это ты при желании одним своим видом вызываешь у придворных икоту, а меня здесь никто не боится.
