— Гладко у тебя все как, Егоров, «принятые меры», «отбил десант», «вероломное нападение», — процитировал реплики из доклада майора Денисов. — Даже, вон, генерал-аншефа Потемкина ты в свой доклад приплел, — и он скосил глаз на вмиг насторожившуюся свиту. — Однако войну тут тебе никто не позволял развязывать! Небось, награды и повышения сейчас за свой подвиг ждешь?! А ты хоть понимаешь, на каком шатком равновесии держится сейчас наш мир с Портой, а? Отвечай!
— Так точно, ваше превосходительство, понимаю! — выкрикнул стоявший по стойке смирно Егоров. — Награды и повышения не жду, потому как выполнял приказ о недопущении на свой берег вооруженных солдат чужой державы. Земля императрицы, матушки нашей Екатерины Алексеевны защищена от нападения, а приказ генерал-аншефа Потемкина выполнен в точности! Готов предстать перед трибуналом и любой комиссией и объяснить им все в точности, как и что здесь было!
— Да какой там трибунал, — махнул рукой генерал. — Ты-то свое дело сделал, а нам вот теперь все расхлебывай! На том берегу двадцать тысяч турок сейчас стоят. А ну как они полезут? Сумеем ли мы их пятью полками и твоей геройской ротой отбить?
— Не полезут, ваше превосходительство, — покачал головой Егоров. — Турки только силу понимают. Умылись кровью, больше теперь соваться к нам не будут! А показали бы им слабинку, считай, что не было бы у нас здесь границы. Покричат, посуетятся и откатятся обратно к своему Очакову.
— Ну что, господа, вы сами все слышали, — Денисов обернулся к сопровождающим его высшим офицерам и чиновникам.
— В словах майора есть резон, — седой господин в статском, прищурившись, посмотрел на ряды с рваной, окровавленной одеждой. — Нападение было на нашей земле с их берега, вот все ихнее тут у нас лежит, и еще пленных несколько десятков толпятся. Думаю, даже визирь или султан не пожелает раздувать этот приграничный инцидент, где сотня русских егерей опрокинула и разгромила его большой отряд. Не в их это интересах — озвучивать такое. Вот если бы у них здесь все получилось…
— Ладно, тогда давайте так, — принял решение Денисов. — Вы, Петр Николаевич, вместе с подполковником Барановым выходите на османское командование и начинаете ведение переговоров. А я сюда подтягиваю еще пару полков от генерала Ганнибала с Днепра. Пусть османы видят и силу нашего оружия, и желание все решить миром. А у этого, — кивнул он на Алексея. — Заберите всю крупнокалиберную артиллерию. Откуда у него здесь полковой полупудовый единорог взялся? Оставьте ему только мелочь, иначе он тут точно войну начнет. Я его с Валахии знаю, та еще оторва! Хорошо хоть ума не хватило преследовать турок на их берегу! Ты, Сергей Николаевич, небось, уже и в столицу успел доложиться? — посмотрел он на Баранова. — Ладно, ладно, знаю я все. У каждого своя служба.
Высокое начальство находилось в Николаевском целую неделю. За это время от Днепра подтянулись Орловский и Черниговский пехотные полки и егерский батальон подполковника Мекноба.
Восемнадцатого августа к выстроенной егерями пристани подошли галера и еще несколько судов поменьше. Важный паша в сопровождении большой свиты прошел в выставленный для этого случая огромный белый шатер. Через два часа туда же привели трех захваченных в плен османских офицеров. Еще через полчаса турок с каменным видом осмотрел разложенные ряды рваных мундиров и оружия, снятое с черного кончебаса орудие и фальконеты, а затем и сами суда. После чего опять прошел в шатер. Через час из него выскочил адъютант генерала и передал распоряжение стоящим у шатра старшим офицерам.
— …И раненых тоже, — донеслось до Алексея.
К судам потянулась вереница пленных. На самодельных носилках они несли своих раненых.
— Все, договорились их превосходительства с туркой полюбовно, — пробормотал стоящий в строю Лужин. — Теперяча лишь бы они оружие назад свое не вынесли.
Турки, кроме пленных, ничего больше не забрали. Русской стороне были принесены извинения с объяснением случившегося: Османский отряд высадился на русской территории по ошибке, заплутав. По русским солдатам он стрелял не нарочно, приняв их за разбойников. В качестве контрибуции за понесенный ущерб Российской империи будет выплачено двести пятьдесят тысяч пиастров золотом.
— Пятьсот золотых монет заплатили, — сетовали егеря. — Это те, которые мы у Горной Топоницы в Сербии отбили когда-то, по пятьсот пиастров кажная. Помните, братцы? Вот ведь скупердяи! Да они проели тут, небось, больше, пока у нас в плену стояли! А их господин Михайло с госпожой Катариной еще ведь сколько тут лечили задаром!
Полупудовый единорог был у роты изъят. Ибо не положено! Удалось оставить только лишь мелкую отбитую с турецких судов артиллерию да десятифунтовик.
— Смотри, Алексей, будем считать, что я у вас его не заметил, — сказал Лешке Баранов. — Боеприпасы на него ты сам как-нибудь выменивай. Знаю же, что половину отбитого оружия вы с казаками у себя попрятали, так что, думаю, справишься. И это, давай уже поспокойнее, Егоров. Хватит нам тут волнений, у нас, вон, этого Крыма со всеми его заботами хватает. Там сейчас такая каша творится!
— Есть поспокойнее, — вяло кивнул Егоров. Его эти три последних недели утомили сверх всякой меры.
Был кроме «затрофеенного» оружия и еще один плюс в этом деле для роты волкодавов. Пока месяц на Буге стояли конные и пехотные полки, пушкари да егеря Мекноба, особая рота была полностью укомплектована. Оставалось только обучать ее новичков и шлифовать воинские навыки ветеранам.
Таблица расширенной роты
Глава 10. Волим!
— Вы, Алексий, теперь будете приходить к нам, только чтобы проведать свой раненый солдат? — Катарина с улыбкой смотрела на переминающегося с ноги на ногу бравого русского офицера.
— Нет, ну почему, я это, я и к вам тоже, — промямлил смущенно Егоров. Какой раз он уже с досадой замечал за собой косноязычие и странную неуверенность при виде этой девушки.
— Я заметить, как вы тоже, — усмехнулась сербка. — Если бы не эти раненые, вы бы к нам точно не прийти. Тем более что наш Живан уехать в Руссия. Что я сделать не так, почему вы меня стали так сильно избегать?
— При чем здесь вы, Катарина? — Алексей с удивлением посмотрел на девушку. — Да вы вообще здесь никаким боком. Я это, я сам просто не хотел вам мешать.
— Что мешать? — Катарина непонимающе посмотрела на Лешку. — Вы такой странный. Объясните, пожалуйста, мне, я просто не понимать, как вы можете мне и чем помешать?
— Ну-у, вам же нравится Бестужев Алексей? — Егоров, покраснев, опустил глаза в землю. — Он высокий, красиво поет, вы же сами это как-то сказали. Ходит за вами с влюбленными глазами, развлекает, шутит. Вот я и подумал: ну чего я здесь буду мешать, ну и то, что вам с ним очень хорошо, — вздохнув, объяснял Алексей. — А со мной вам совсем не интересно.
