– А я поставлю! Посмотрим, как быстро ты сможешь выполнить это.
– Да ладно, бампер всего лишь поцарапан.
– Ты собираешься оказать сопротивление полицейскому?
– Нет. – Он что-то бормотал, когда клал руки на капот и раздвигал ноги. – Слушай, сегодня ведь сочельник! Разойдемся без базара…
– Я сказала бы, что вам надо немного поучиться вести себя с полицейскими.
– Леди, мой двоюродный брат – старший офицер полиции.
Плотно сжав губы, Ева достала свой полицейский значок и сунула ему в физиономию.
– Видите это? Здесь написано «лейтенант», а не «сестричка» и не «леди». Вы могли бы все это узнать у своего двоюродного брата – старшего полицейского офицера.
– Его фамилия Бринкльмен, – пробормотал он. – Сержант Бринкльмен.
– Так вот, скажите старшему офицеру полиции, сержанту Бринкльмену, чтобы он связался с лейтенантом Даллас из отдела убийств и объяснил ей, почему его родственник – такая задница. Если я найду его объяснения удовлетворительными, я не лишу вас водительских прав и не напишу рапорт, что вы чуть не разбили полицейскую машину во время срочного задания. До вас дошло?
– Дошло, лейтенант.
– А теперь исчезните.
Нарушитель поспешно нырнул в автомобиль и стал дисциплинированно ждать, пока проедут другие машины, чтобы влезть в поток. Все еще продолжая кипеть, Ева резко повернулась на каблуках к Пибоди и, указывая на нее пальцем, сказала:
– А вы, вы сегодня со мной ездить больше не будете, хоть вывернитесь вся наизнанку!
– Как прикажете, лейтенант. Я понимаю, вы сердиты, но кто бы мог подумать, что в этом районе может оказаться еще хоть одна машина!
– Ваша попытка пошутить на этот раз неудачна, сержант Пибоди! Если вас не устраивает работать моим помощником, вы может подать рапорт.
У Пибоди комок подкатил к горлу.
– Я не хочу подавать рапорт, сэр. Меня устраивает моя работа.
Что-то бормоча себе под нос, Ева направилась к машине, грубо расталкивая прохожих и заслужив пару ругательств и грубых комментариев вслед.
– В таком случае бросьте это. Бросьте этот академический тон со мной: мы пока еще работаем вместе.
– Вы только что угрожали меня уволить.
– Я не угрожала. Я только предложила вам поискать другое место.
Пибоди вся как-то сжалась, голос ее задрожал:
– Мне казалось и до сих пор кажется, что вы перешли границы дозволенного вчера вечером, когда вмешались в мои отношения с Чарльзом Монро.
– Вы мне тогда же очень ясно об этом сказали.
– В обязанности начальника не входит критиковать выбор друзей подчиненных. Это личное дело, и…
– Черт побери, конечно, это ваше личное дело. – Глаза Евы потемнели, но не от гнева, а от боли, однако Пибоди не заметила этого. – Вчера вечером я разговаривала с вами не как начальник. Я полагала, что говорю не с подчиненным, а с другом.
Краска стыда залила Пибоди от корней волос до кончиков пальцев.
– Даллас…
– С другом! – перебила Ева. – Что еще мне было делать, если этот друг не может разглядеть рядом с собой жиголо? Жиголо, который к тому же является подозреваемым в расследуемом нами деле!
– Но Чарльз…
– Вам никогда не приходило в голову, что Чарльз может быть убийцей?
– Нет, я считала, что это Руди, – простодушно ответила Пибоди. Представив такую возможность, она глубоко задумалась.
– Берите машину и поезжайте в управление. Введите капитана Фини и майора Уитни в курс последних событий по нашему делу. Скажите им, что я остаюсь в городе.
– Но…
– Черт возьми, отправляйтесь в управление! – вскипела Ева. – Это приказ начальника подчиненному.
Она повернулась и, не оглядываясь, стала пробираться через толпу.
– О черт… – Пибоди прислонилась к машине. Она не слышала ничего вокруг: ни гудящих автомобилей, ни громкую праздничную музыку, раздающуюся из магазина на другой стороне улицы. – Пибоди, ты идиотка.
Она всхлипнула и полезла в карман за носовым платком, но вспомнила, что Ева так и не отдала ей его. Вытерев нос тыльной стороной ладони, она забралась в машину и поехала выполнять приказ.
К тому времени, как она дошла до угла Сорок первой улицы, Ева достаточно успокоилась, чтобы понять, что не стоит идти пешком еще тридцать кварталов до лаборатории Дика. Однако ей хватило одного взгляда на кишащие людьми улицы, чтобы понять, что поймать машину ей вряд ли удастся.
Новая волна прохожих плотным потоком захватила ее и протащила еще полквартала, прежде чем она смогла вырваться из него. Проезжавший мимо торговый автокар с горячими сосисками обдал ее острым запахом своего опасного для здоровья людей продукта. У Евы на глазах выступили слезы. Она вздохнула и полезла за полицейским значком.
С трудом пробираясь между снующими автомобилями и ежесекундно рискуя закончить жизнь под колесами одного из них, она все-таки нашла свободное такси и показала водителю через стекло полицейский значок.
Забравшись на заднее сиденье, она попыталась уничтожить на своем лице следы только что пережитого стресса. Затем опустила руки на колени и, посмотрев в водительское зеркало заднего вида, встретила полный отчаяния взгляд…
Узнав двоюродного брата детектива Бринкльмена, Ева громко рассмеялась.
– Жизнь бывает непредсказуема, не правда ли?
– В любом случае сегодня паршивый денек, – пробормотал он.
– Ненавижу Рождество!
– Мне тоже сейчас оно не слишком нравится.
– Отвезите меня на Восемнадцатую улицу.
– Вы быстрее дойдете пешком.
Она посмотрела на плотный поток пешеходов.
– Поезжайте, и побыстрее. В конце концов, я при исполнении и с пробками разберусь.
– Вы хозяин, лейтенант.
Он принял с места, как метеор, и Ева закрыла глаза, сознавая, что головная боль, которая молоточками стучала в висках, не уйдет без химического вмешательства.
– Вы собираетесь взять реванш за бампер? – спросила она.
– Ну да, в таком движении больше делать нечего. – Он притормозил на углу Восемнадцатой улицы. – Мне, конечно, не следовало так невежливо говорить с вами, лейтенант. Но рождественские пробки не способствуют улучшению настроения.
– Ладно. – Она протянула ему деньги. – Забудем на первый раз.
– Благодарю. В любом случае, счастливого поганого Рождества!
Она рассмеялась не очень весело.
– Тебе того же.
В районе, где располагались медицинские лаборатории, морги и изоляторы для заключенных, прохожих было почему-то намного меньше. «Наверное, потому, что здесь почти нет магазинов», – рассмеявшись, подумала Ева про себя. Она подошла к зданию из стекла и бетона, в котором какой-то идиот-архитектор выразил свое представление о высокотехнологичной экономии, прошла через пустынный коридор и миновала охрану.
