Глава 1
Умение расследовать убийства предполагает терпение, опыт и тщательность. Ева Даллас всеми этими качествами обладала. И отлично знала, что для убийцы они вовсе не обязательны. Чаще всего убийство совершается под влиянием порыва, в гневе, из любопытства, а порой и просто по глупости. По мнению Евы, некий Джон Генри Боннинг выкинул некоего Чарльза Майкла Ренеки из окна двенадцатого этажа одного из зданий на авеню Д именно по глупости.
Боннинг находился в комнате для допросов, и, по Евиным прикидкам, достаточно было двадцати минут, чтобы вытрясти из него признание в содеянном. Еще пятнадцать придется потратить на составление отчета. Пожалуй, так можно и домой успеть вовремя.
– Ну, Бонни, – сказала она тоном бывалого полицейского, говорящего с не менее бывалым преступником, – помоги сам себе. Признайся сразу, а потом трави насчет самообороны и вынужденных мер. К ужину со всем и покончим. Кажется, сегодня дают спагетти с мясным соусом.
– Да я его и пальцем не тронул! – Боннинг поджал пухлые губы и забарабанил жирными пальцами по столу. – Этот козел сам прыгнул.
Ева вздохнула и присела на край металлического столика. Если Боннинг потребует адвоката – все затянется на неделю. Так что главное – заболтать его, направить разговор в нужное Еве русло и загнать Боннинга в приготовленную для него ловушку. Мелкие наркоторговцы вроде Боннинга обычно не отличаются сообразительностью, но рано или поздно он может возмутиться и потребовать защитника. Все эти уловки стары как мир. Впрочем, как и убийство.
– Значит, он неожиданно взлетел на подоконник и упорхнул. А почему же он это сделал, а, Бонни?
Боннинг, изображая глубокую задумчивость, старательно наморщил неандертальский лоб:
– Да псих он был ненормальный.
– Отличная версия, Бонни. Но нам, дуракам-легавым, боюсь, ее недостаточно.
Прошло секунд тридцать, прежде чем губы его наконец растянулись в ухмылке:
– Смешно. Очень смешно, Даллас.
– Ага. Думаю, я по совместительству могла бы сочинять тексты для развлекательных шоу. Однако сейчас я должна заниматься своими непосредственными обязанностями. Итак, вы тихо и мирно сидели на авеню Д, готовили в своей передвижной лаборатории полезную смесь «Эротика». И вдруг Ренеки, будучи психом ненормальным, ни с того ни с сего, даже не потрудившись открыть окно, сиганул с двенадцатого этажа. Шмякнулся о крышу проезжавшего мимо такси, до смерти перепугав находившихся на заднем сиденье туристов из Топики, а потом приземлился на мостовую, по коей и растекся мозгами.
– Шмякнулся, это точно, – подтвердил Боннинг, изобразив на лице то, что можно было счесть неподдельным изумлением. – Ну кто бы мог подумать?
Ева не собиралась обвинять его в убийстве первой степени. Но если выдвинуть обвинение в убийстве второй степени, то любой адвокат легко убедит суд, что это было убийство по неосторожности. Тогда может получиться, что за торговлю наркотиками Боннинг получит срок больший, чем за убийство, и проведет за решеткой всего три года.
Она облокотилась о стол и наклонилась к нему поближе:
– Бонни, скажи, похожа я на круглую дуру?
Боннинг решил воспринять вопрос буквально и стал внимательно изучать Еву. Глаза большие, светло-карие, однако ласковым ее взгляд назвать было трудно. Рот крупный, чувственный, правда, губы сурово сжаты.
– Вы похожи на полицейского, – наконец заявил он.
– Верно подмечено. Так что не пытайся водить меня за нос, Бонни. У тебя с твоим партнером произошла некая разборка, ты вышел из себя и прервал ваши профессиональные и личные отношения, вышвырнув его из окна. – Ева подняла руку, не дав Боннингу возразить. – Во всяком случае, мне это представляется именно так. Чего-то вы не поделили – то ли деньги, то ли женщину. Вы оба разнервничались. Возможно, он кинулся на тебя. Ты был вынужден защищаться, верно?
– У каждого есть на это право, – быстро кивнул Боннинг. – Но ничего такого не было. Он просто решил полетать.
– А почему у тебя губа рассечена и синяк под глазом? Да еще костяшки пальцев ободраны.
Боннинг гордо усмехнулся:
– В баре подрался.
– Когда? Где?
– Ну, разве упомнишь!
– Советую напрячь память. И не забудь о том, что мы обязательно проведем экспертизу. Вдруг окажется, что у тебя на руках кровь Ренеки? ДНК не подделаешь. И тогда – предумышленное убийство, а значит, одиночная камера и пожизненное заключение.
Боннинг судорожно заморгал, словно помогая мозгам побыстрее переварить новую информацию.
– Слушайте, Даллас, да это чушь полная! Никого вы не убедите в том, что я туда пошел, задумав его пришить. Мы же были кореша.
Ева, не спуская с него глаз, потянулась за рацией.
– У тебя последний шанс себе помочь. Сейчас я вызову помощницу, она принесет результаты экспертизы, и я тебя засажу по подозрению в убийстве первой степени.
– Да не было никакого убийства! – Боннинг облизал спекшиеся губы. Он пытался уверить себя в том, что она блефует, но знал по опыту, что по глазам полицейского никогда ничего не разберешь. – Все произошло случайно! – озарило наконец его. – Ну, мы стали так, по-дружески, возиться, он поскользнулся и вылетел из окна.
Ева вздохнула и покачала головой:
– Не держи меня за идиотку. Взрослый человек не может вывалиться из окна, расположенного в трех футах от пола. – Она включила рацию. – Сержант Пибоди!
Через несколько секунд на экране появилось круглое лицо Пибоди:
– Слушаю, мэм!
– Мне нужны данные экспертизы Боннинга. Пришлите их в комнату для допросов. И предупредите прокурора, что у меня дело по убийству первой степени.
– Эй, погодите! – Еще несколько мгновений Боннинг медлил, пытаясь убедить себя, что ей не удастся это на него навесить. Но про Даллас всем было известно, что она и не таких рыбок на крючок ловит.
– Я ведь давала тебе шанс, Бонни. Так вот, Пибоди…
– Он на меня кинулся, вы правильно сказали. Набросился, как сумасшедший. Я вам все расскажу, все, как было. Я дам показания.
– Пибоди, не спешите приступать к исполнению. Только сообщите прокурору, что Боннинг собирается рассказать все, как было.
– Слушаюсь, мэм.
Ева сунула рацию в карман, сложила на груди руки и сказала, мило улыбнувшись:
– Ну, Бонни, выкладывай.
Через пятьдесят минут Ева вошла в свой крохотный кабинет, расположенный в здании центрального полицейского участка Нью-Йорка. Она действительно выглядела как настоящий полицейский – и не только из-за заплечной кобуры, потрепанных ботинок и линялых джинсов. У нее был взгляд полицейского – взгляд, от которого мало что укрывалось. Глаза цвета неразбавленного виски смотрели строго, узкое лицо с острыми скулами и неожиданно большим чувственным ртом нельзя было назвать красивым, но оно невольно притягивало к себе взгляд. А маленькая ямочка на подбородке была просто очаровательной.
