Из тени показалось молодое лицо. Молодое – если судить по нежной юношеской коже и мягкому пушку бородки, но глаза принадлежали старику. Или вечности.
– Волчок? – одними губами прошептал Орис.
Бывший ученик Мастера услышал, приподнял губы в мертвой улыбке. Так мальчишка по прозванию Волчок, жалостливый плут, игрок и вор по призванию, не улыбался никогда. На миг Стрижу стало его жаль: разве это жизнь, быть вместилищем Тьмы, без чувств и воли? Но тут же вспомнились собственные призрачные крылья и легко, словно в спелую грушу, входящий в плоть Пророка коготь-кинжал.
– Сегодня – голос Брата, – так же тихо, но слышно всем, ответил Безликий и повернулся к Махшуру. – Ты хочешь правды или справедливости?
– Правды, – выдавил из себя однорукий гробовщик.
– А ты, Седой Барсук, правды или справедливости? – в тоне жреца скользнула тень злорадства, придав ему еще больше темноты.
– Правды, – отозвался Седой.
– Благословенное единодушие, – Безликий снова растянул губы в улыбке и посмотрел прямо Стрижу в глаза. – Получите же правду. Никто из присутствующих здесь не убивал Мастера Ткача. А теперь вы должны избрать нового Мастера.
С этими словами он накинул на голову капюшон, спрятал руки в рукава и застыл.
Застыли и все остальные, пытаясь понять, где в этой правде истина?
– Новым Мастером Ткачом будет Седой Барсук, – не дожидаясь, пока гильдийцы отомрут, громко сказал Стриж. – Наставник желал передать Гильдию ему. Я голосую за Седого.
– Воля наставника – закон. Я голосую за Седого, – поддержал его Орис и ухмыльнулся недоуменному взгляду Махшура.
– Седой.
– Седой.
– Седой.
Один за другим отзывались гильдийцы.
– Благословенное единодушие, – послышалось из-под капюшона. – Видят Двуединые, новый Мастер Ткач Суарда избран и с этого дня вступает в должность. – Из широкого рукава рясы показался свиток с печатями, на каких нотариусы пишут официальные документы вот уже два тысячелетия. – Как душеприказчик Диего бие Морелле, оглашаю порядок наследования.
Дальше Стриж почти не слушал, занятый одной лишь мыслью: если Мастер жив, то заказ никуда не делся. Стриж по-прежнему должен убить Шуалейду или Бастерхази. Или сдохнуть наконец сам.
– Посмотри свой заказ, – в паузе послышался шепот Тени… нет, не Тени – жреца.
Стриж еле заметно кивнул и стал подбираться к книге – пока Махшур с Седым ищут способ опротестовать завещание и получить не только три драгоценных фолианта с законами гильдии и выцветшую полоску ткани, но и особняк, контору и счет в банке. Все это Мастер, как выяснилось, заблаговременно подарил своей верной экономке Фаине.
Книга Тени так и лежала на пюпитре, открытая на последней заполненной странице. Текста на ней было две строчки: «Мастер Стриж доставлен в башню Заката и продан в собственность ее высочеству Шуалейде. Заказ исполнен».
Печать в виде терцанга чернела на последних словах, подтверждая, что Брат счел все обязательства по контракту выполненными.
Стрижа окатило волной холода. Получается, совсем не обязательно было убивать Мастера. И не надо было сбегать от Шуалейды. И… но ведь Хисс требовал ее крови! И может потребовать снова. Проклятье. Надо бежать прочь отсюда!
Но сбежать удалось лишь вечером. В отличие от первого разбирательства, скандал по поводу имущества Диего бие Морелле длился весь день и обещал продолжиться назавтра. Седого и Махшура не останавливало даже то, что последнюю волю Мастера огласил Безликий. Битва с удивительно спокойной Фаиной и нотариусом за каждый динг, за каждый лист в абрикосовом саду, за каждый гвоздь в доме кипела, пока Орис не пригрозил Махшуру снова воззвать к Темному – шепотом, чтобы нотариус в соседней комнате не услышал – но на сей раз использовать не служку его храма, а самого настоятеля Риллаха. В поддержку брату Стриж процитировал отрывок из «Канона Полуночи»:
– Нет для Руки Бога другой жены, кроме службы Брату, и нет другого сына, кроме приказа Брата. Нет для Руки Бога иного богатства, чем милость Брата, ибо придет душа его в Ургаш нагой.
Вместо ответа Махшур прошипел что-то малоприличное насчет того, чей бы ишак хрюкал о законе, и велел обоим исчезнуть с глаз долой.
– А как же тренировка учеников? – сделал наивное лицо Орис.
– Мальчишками будет заниматься Мастер, – буркнул Махшур и злорадно продолжил: – У вас будет достаточно дел и без них. Пора снизить цены и увеличить охват населения.
– Охват… – повторил за ним Стриж и выпустил один за другим когти на правой руке. – Что-то мне подсказывает, что вы пересмотрите ваши планы, достопочтенный. А то, знаете ли, я могу и передумать насчет повязки Мастера. Хлопотно, конечно, но не хлопотнее, чем воровать коз для населения.
Резкий запах пота и нарочито небрежная ухмылка Махшура согрели сердце: старый мерзавец испугался Воплощенного. Что ж, обещание Мастеру выполнено. Теперь Махшур раз сто подумает, помогать ли Седому в интригах против Ориса.
– Так мы пойдем ужинать, почтенный, – резко сменил тон Стриж. – А то, знаете ли, тяжелая была ночка.
Не дожидаясь ответа, оба развернулись и быстрым шагом направились прочь.
Остановились они только в таверне неподалеку от площади Магистрата. Взяли по кувшину вина, дюжину лепешек. Проулками и дворами добрались до задней стены Магистрата, забрались на крышу – и, устроившись на едва просохшей после дождя черепице рядом с Кукольными Часами, принялись за вино.
Здесь, в укромном уголке между часовой башней, резным парапетом и крутым скатом крыши, Стриж с Орисом прятались лет с пяти. Как говорил Мастер, «хочешь что-то скрыть, положи на самое видное место». Никто не будет искать убийц рядом с обителью прокуроров и судей, к тому же отсюда открывался изумительный вид на королевский парк и верхний этаж дворца. И башни, конечно же, башни, восточную и западную, мерцающие в темноте алым и синим.
– Выкладывай, братец, – расправившись со своей частью лепешек, потребовал Орис. – Что значит «продан в собственность ее высочеству»?
Стриж пожал плечами, не отрывая взгляда от синей башни с золотыми прорезями окон. Отсюда казалось, что в высоких окнах мелькают силуэты танцующих придворных, даже слышались задорные звуки эста-ри-касты. Наверное, Шу празднует возвращение своего Дюбрайна. Чтоб его зурги съели вместе с Махшуром, Седым и прочими.
– То и значит. Продан. – Стриж приложился к кувшину и повернулся наконец к брату. – Сам же видел книгу.
Брат молчал, только кивнул – продолжай, мол.
– Не надо тебе это все. Лучше будешь спать. И вообще, тебе пора сматываться из Суарда. Рядом со мной, знаешь ли, в последнее время опасно.
Хмыкнув, Стриж отставил кувшин и растянулся на крыше, глядя на россыпи крупных осенних звезд.
– Я сам решу, что мне надо и когда сматываться. – Голос брата был непривычно жестким. – Давай подробно. Что за контракт, почему ты убивал отца и почему не убил.
