Они находят свою машину во втором часу ночи. Если три дня назад все автомобили устремлялись на эту стоянку, сейчас они же все разом пытаются покинуть ее. Каждый старается пролезть через одни-единственные ворота на одно-единственное шоссе, прорезающее этот забытый богом участок пустыни. Единственное утешение Айви в том, что Джимми сразу же отрубился, так что она избавлена от его поползновений.
«И все равно… я навсегда останусь „той девчонкой, которая облевала Коулмана Хатиша“».
Эта навязчивая мантра будет мучить ее еще очень-очень долго.
* * *
Хотя Айви вроде бы и не хотелось спать, она все же в какой-то момент уснула, потому что, открыв глаза, она обнаруживает, что наступил рассвет. И Тиджей дрыхнет за рулем. Это не трагично, потому что мотор выключен и они никуда не едут. Они на шоссе, но стоят в пробке. Не продвигаются ни на дюйм, торчат на одном месте.
— Что происходит?
— Навигатор говорит, что впереди большая авария, — зевая, отвечает Тесс. — Дорога перекрыта, пока они там не разберутся.
— Сколько мы проехали?
— Не знаю… пять-шесть миль, может быть.
— И все?!
Айви смотрит на соседа. Джимми, по-прежнему крепко спящий, изгадил слюнями и соплями всю свою половину сиденья. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы Айви вылетела из машины, но у нее сейчас другие, более насущные заботы.
— Мне нужно в туалет, — сообщает она Тесс.
— Ага, удачи в поисках.
Айви выходит, и на нее накатывает зной. Солнце еще не поднялось над далекими горами, а температура уже лезет вверх.
— Опустите стекла, — советует Айви. — Не то изжаритесь, когда солнце взойдет.
— Да, да… — Тесс укладывается поудобней на Тиджея и опять засыпает.
Айви приходит к выводу, что Данте ошибался: в аду больше девяти кругов. Тот, в котором она сейчас, находится где-то между Лимбом и Похотью. Затор в безликой пустыне — идеальная метафора ее жизни. «Да зачем мне вообще ехать домой? — размышляет Айви. — Что меня там ждет?» Дома такая же пустыня, еще и похуже этой. Спекшийся в стекло песок ее атомного взрыва. На несколько дней Айви удалось сбежать оттуда, но ведь пустыня никуда не делась.
Дома ее ждет бездонная яма родительского осуждения. Но куда еще податься? Может, пожить немного у Тесс?.. Мать подруги возражать не будет. Она, фактически, утверждает, что Айви хорошо влияет на ее дочь. М-да, все на свете относительно. Однако Айви не может простить Тесс за то, что та втянула ее во все это безобразие. Так что в ее доме уютно не будет.
Айви сходит с дороги в сухой кустарник — низкий, всего по колено. Значит, облегчиться негде, разве что придется присесть на виду у всех. Как можно быть полностью обезвоженной и при этом бешено хотеть помочиться? Бред какой-то.
И тут прямо по курсу она видит тот самый мондрианский автобус. Его явно переделали в дом на колесах, а это значит, что в нем есть туалет. Айви нашла свой оазис в пустыне!
Приближаясь к автобусу, она различает музыку, играющую внутри. Не громкую — ее, пожалуй, можно назвать «металлом раннего утра». Все равно, голове Айви больно. Снаружи на складных стульях сидят парень с девушкой, как будто решили разбить лагерь прямо здесь, на забитом машинами шоссе, и ждать конца света. Передают друг другу косячок, затягиваются… Поскольку они все время задерживают дыхание, разговаривать с ними трудновато.
— Привет, у вас туалет есть?
Пауза, дымный выдох.
— Есть, но за плату, — сипит девица.
При себе у Айви лишь телефон с удостоверением личности и банковской карточкой, засунутыми в футляр. Вряд ли эти ребята принимают карточки.
— Вы серьезно? Мне очень, очень надо в туалет!
— Какая жалость, — отвечает девица.
Айви напрягает ляжки и пытается задобрить хозяев:
— А… кто из вас поклонник Мондриана?
— Монти… кого? — спрашивает парень.
— Мондриана — у вас автобус расписан его мотивами.
— Это автобус «Семейства Пикок», — поясняет девушка.
— Партридж, — поправляет парень.
— Да какая разница. Это настоящий автобус из телесериала, популярного в семидесятые.
— Никогда не слышала о таком, — говорит Айви.
Девушка пожимает плечами.
— Я тоже, но Оуэну он дешево достался.
— Оуэну все достается дешево, — вворачивает парень. — Так что теперь это не автобус, а «Оуэнбус».
Сквозь окна «Оуэнбуса» Айви видит, как внутри двигаются какие-то фигуры.
— Ребята, вы вообще кто — «семья Мэнсон»
[44] наших дней?
— Не-е, — отвечает девушка. — Мы никого не убиваем. Во всяком случае, намеренно.
— Слушайте… — говорит Айви со всей искренностью, на какую способна. — Мне правда очень нужно…
Тут глаза парня немного проясняются, и он всматривается в нее пристальнее:
— Эй, а ты случайно не та девчонка, что облевала того чувака?
— Как… Вы там были?
— Нет, но это стало мемом. — Он вынимает свой телефон. — Хочешь глянуть?
В аду, оказывается, гораздо больше кругов, чем можно себе вообразить.
— Ни в коем случае! — вскрикивает Айви. В эту информацию, как и во многое другое, что случилось за последние дни, ей еще предстоит как следует вникнуть.
— О, ну если ты та блевотёлка, — говорит девушка, — тогда другое дело. Ты, практически, принцесса королевской крови. — Она встает и отвешивает Айви почтительный, хотя и несколько неустойчивый, поклон. — Наш сортир эс су сортир.
Она ведет Айви внутрь.
В «Оуэнбусе» обнаруживается еще несколько человек, которые либо спят, либо пытаются примириться с наступлением утра. Один парень слушает музыку в задней части салона. Он улыбается гостье. Правда, это больше похоже на оскал — впрочем, не такой уж неприятный. Вообще-то, в нем есть некое странное очарование. Айви скалится в ответ.
— Нужник налево, — поясняет приведшая ее сюда девушка. — Если тебя опять стошнит, обязательно расскажи нам, мы это дело запостим. Типа «По следам блевотёлки». — Она одаривает Айви лукавой улыбкой, давая понять, что это шутка. И вопреки себе Айви смеется.
Парень с очаровательным оскалом отодвигает колени, чтобы Айви могла пройти в туалет.
— Приятно провести время! — желает он и цитирует рекламу: — «Все домашние удобства, не отягощенные багажом».
