Как раз в этот момент родители места себе не находят от беспокойства за Айзека. Уже полночь, а его нет дома, что на него очень непохоже. Он работал с ними на яхте, а потом пропал. Даже Айви начинает тревожиться.
Весь последний час родители играют друг для друга роль адвоката дьявола. Стакан наполовину пуст/стакан наполовину полон.
— Наверно, он у Рики и потерял счет времени.
— А почему он тогда не отвечает на звонки?
— Или, может, пошел с Шелби на поздний сеанс, вот и все.
— Так позвони ее родителям и спроси, дома ли она.
— Если бы что-то произошло, нам, наверное, уже сообщили бы, правда?
Бабушка сидит в своей комнате на первом этаже и хранит молчание, но ее дверь открыта, так что она все слышит. Ее беспокойство больше похоже на темное облако, чем на бурю с грозой.
Мама с папой уже собрались звонить 911, когда Айзек наконец является домой. Айви чувствует то же облегчение, что и родители, но она не летит к нему, как они. Айви остается за обеденным столом и притворяется, что читает, а на самом деле внимательно вслушивается в то, как предки бомбардируют брата обычными для растревоженных родителей банальностями: «Где ты ходишь?!», «Ты знаешь, который сейчас час?!» да «Ты хоть понимаешь, что мы тут чуть не сошли с ума?!»
Айви досадно, потому что те же вопросы, обращенные к ней, звучат скорее как обвинения, а не как выражение беспокойства. Она в этих случаях просто идет наверх в свою комнату, словно завернувшись в тефлоновую броню, с которой соскальзывают стрелы родительского гнева, и заваливается проспаться от всего, что выпила, приняла или выкурила. Но стрелы, которые предки мечут в Айзека, другие. Вместо острых наконечников у них присоски. Они приклеиваются к Айзеку намертво, заставляя того оправдываться.
— Извините, простите… — лепечет он. — Я очень, очень виноват…
Айви ясно, что он и правда раскаивается, но когда она бросает на него взгляд, ее ожидает зрелище, которое она видит нечасто: глаза у него тяжелые и усталые.
Теперь, раз уж сын пришел домой, а не валяется мертвый в какой-нибудь сточной канаве, родительское беспокойство уступает место праведному гневу. Отец наставляет на Айзека кривой указательный палец. Несколько лет назад он сломал его, так что теперь палец всегда указывает немного не в ту сторону.
— И как ты все это объяснишь, хотели бы мы знать?
— Так глупо получилось, — бормочет Айзек. — Я был на яхте.
Этого они не ожидали. Айви тоже.
— Все это время? — недоумевает мама.
— Я забыл там кошелек, — оправдывается Айзек. — Когда вернулся за ним, вас уже не было. А лодыжка опять разболелась. Ну я и прилег на пару минут… подождать… пока адвил
[22] подействует. И уснул…
Родители молчат, переваривая услышанное. Айзек такой смирный, такой неконфликтный, что в электроцепи их гнева происходит короткое замыкание. Айви слышит, как закрывается бабушкина дверь. Внук дома, с ним ничего не случилось. Дальнейшая мелодрама бабушке неинтересна. Мудрая женщина.
— А почему ты не позвонил, когда проснулся? — допытывается мама.
— Телефон разрядился, — отвечает Айзек. — Да я уже и так шел домой.
Но отцовский гнев еще не совсем испарился.
— Значит, ты завалился спать на яхте, которая нам не принадлежит? Хочешь, чтобы с нами расторгли контракт?!
— Я очень виноват, — повторяет Айзек. — Должно быть, устал сильнее, чем думал.
Тут мама набрасывается на отца:
— Потому что ты перегрузил его работой!
— О, так это, значит, моя вина?
И в кратчайший, неосязаемый миг луч прожектора соскальзывает с Айзека. Родители затевает игру «это ты виноват». Невероятно, как это срабатывает каждый раз.
— Сколько бревен ты заставил его перетаскать?
— Он сам вызвался помочь!
— А ты и рад эксплуатировать ребенка!
Наконец Айви поднимается из-за стола, довольная, что в кои-то веки ей выпала роль третейского судьи.
— Послушайте, может, вы оба замолчите и оставите его в покое? Нет, серьезно, я творила вещи и похуже, причем нарочно. Делаете из мухи слона! Айзек не заслуживает всей этой драмы из-за такого пустяка.
Папа набирает в грудь воздуха, затем устремляет на Айзека строгий взгляд. Вернее, взгляд уже не такой строгий и, как папин палец, кажется, направлен немного не в ту сторону:
— Утром поговорим. — Что означает «Не будем больше это обсуждать». Таково последнее слово в любой родительской выволочке.
Айзек идет по лестнице наверх, а родители молча направляются в свою комнату, понимая, что взаимные упреки ничему не помогут. Дело закрыто. Для них, но не для Айви.
* * *
Айви заходит в комнату брата. Тот уже забрался под одеяло. Она закрывает за собой дверь и, сияя глазами, улыбается:
— Ах ты мелкий засранец! Небось прохлаждался на яхте с Шелби? — Айви присаживается на край кровати, улыбаясь от уха до уха. Она жаждет услышать исповедь.
Но брат игру не принимает:
— Не был я с Шелби. Сказать по правде, кажется, мы охладели друг к другу.
Айви так и подмывает пошутить «Как может охладиться что-то и без того еле теплое?», но она этого не делает.
— Если не с Шелби, тогда с кем?
— Ни с кем. Слушай, дай поспать!
— Поспать? — удивляется Айви. — Ты же только что продрых… сколько — часов шесть?
Айзек поднимает на нее глаза. Они и правда усталые. Нет, не усталые — изможденные. Тяжелые. Айви вспоминает — так он выглядел, когда вошел в дверь. Как будто груз беспокойства их родителей — всего лишь малая часть бремени, которое несет он.
— С тобой все хорошо? — спрашивает она. — Что вообще происходит?
— Ничего! — буркает он. — Все со мной в порядке. Правда. — И улыбается вымученной улыбкой.
Обычно Айви легко вычисляет, когда ее брат врет, а когда говорит правду, но нынешней ночью Айзек играет в серой зоне между тем и другим. Что-то в его истории не стыкуется, но делиться он не хочет, а давить на него она не станет. Ведь Айзек не раз давал ей кредит доверия в самых сомнительных случаях. Долг платежом красен.
— Спокойной ночи, Айзек, — шепчет она и обнаруживает, что он уже посапывает.
Айви тихонько встает и в этот момент кое-что привлекает к себе ее внимание.
Телефон.
Аппарат не подключен к зарядному устройству. Очень странно. Разве это не первое, что ты делаешь, когда у тебя сел телефон? Разве Айзек не сказал, мол, его телефон разрядился и поэтому он не мог позвонить домой? Айви застывает на месте. Ее мучает подозрение, что Айзек соврал родителям. Он что-то скрывает.
