— У нас с ним безумный роман, — сухо сказала Ева. — Но это новости скорее для отдела сплетен.
— Завидую вам: он редкостный красавец. Но не будем отвлекаться. Рорк с присущим ему шармом развлекал и выпроваживал гостей, не забыв при этом передать ваши искренние сожаления о том, что вы вынуждены были отлучиться. Срочная работа, — задумчиво сказала Надин. — Странно. В полицейских сводках не упоминалось ни о чем, что требовало бы вашего личного присутствия.
— Не все попадает в сводки, Надин. Я простой полицейский. И отправляюсь туда, куда пошлют.
— Это расскажите кому-нибудь другому. Я знаю, насколько вы близки с Мэвис. И в час ее триумфа вас могли отозвать только по делам исключительной важности. — Надин наклонилась поближе к Еве. — Где Джесс Барроу, Даллас? И что, черт возьми, он натворил?
— Мне нечего вам сообщить, Надин.
— Да ладно вам, Даллас! Вы же меня знаете. Я без вашего сигнала и словечка не пророню. Он кого-нибудь убил?
В этот момент загудел внутренний телефон, и Ева с облегчением взяла трубку.
Пибоди сообщала, что ей через двадцать минут необходимо встретиться с Евой и Фини.
— Мне надо работать, Надин, — деловито сказала Ева, отключив связь. — Увы, ваш рейтинг мне поднять нечем.
— Даллас, мне отлично известно, что Джесс содержится под стражей. У меня имеются собственные информаторы.
Ева с тоской отвернулась к окну. Сколько же болтливых крыс сидит под этой крышей!
— Ничем не могу вам помочь.
— Вы собираетесь предъявить ему обвинения?
— Мне нечего сообщить средствам массовой информации.
— Пропади вы пропадом, Даллас!
— Надин, я и так балансирую на грани. Пожалуйста, не надо меня толкать. Как только я смогу обнародовать информацию, вы будете первой, кто ее получит. Довольствуйтесь этим.
— То есть ничем. — Надин встала. — Ясно одно: у вас на руках что-то серьезное, иначе вы бы так не злились. Я прошу только о…
Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Мэвис.
— Боже мой, Даллас! Как ты могла арестовать Джесса?! Что ты творишь?
— Черт возьми, Мэвис! — Ева понимала, что Надин ловит каждое слово. — Сядь. — Она указала Мэвис на стул, потом взглянула на Надин. — А вас я попрошу уйти.
— Имейте совесть, Даллас! — Надин обняла Мэвис. — Вы что, не видите, в каком она состоянии? Мэвис, вам надо выпить кофе.
— Я вам сказала, Надин! — Ева готова была взорваться. — Уходите, иначе я вас включу в черный список.
Эта угроза подействовала: с репортером, попавшим в черный список, не стал бы разговаривать ни один сотрудник полиции.
— Ну ладно, ухожу. Но учтите: этого дела я не оставлю. — Она взяла сумку, бросила на Еву испепеляющий взгляд и исчезла.
— Как ты могла? — причитала Мэвис. — Даллас, как ты могла это сделать?
Пытаясь сохранить хоть какую-то конфиденциальность, Ева прикрыла дверь. Голова у нее разболелась окончательно.
— Мэвис, это моя работа.
— Работа?! — Глаза Мэвис светились каким-то неоновым светом, под ними были красные круги — от слез. Они удивительно сочетались с медными прядями в ее пурпурной шевелюре. — А как же моя карьера? Только я начала добиваться того, к чему стремилась, как ты засадила моего композитора за решетку! И за что? — Мэвис перешла на визг. — За то, что он стал к тебе клеиться и разозлил Рорка?
— Что?! — открыла рот Ева. — Откуда ты это взяла?
— Я только что говорила по телефону с Джессом. Он в отчаянии. Никогда бы не поверила, что ты на такое способна, Даллас! — Она продолжала сверкать глазами. — Я знаю, что Рорк для тебя значит все, но мы с тобой все-таки подруги.
Держа в объятиях рыдающую Мэвис, Ева подумала, что сейчас с радостью задушила бы Джесса собственными руками.
— Мы с тобой действительно подруги, и кому, как не тебе, знать, что я по таким правилам не играю. И не сажаю человека за решетку только потому, что он нанес мне личное оскорбление. Сядь, пожалуйста.
— Не хочу я сидеть! — завопила Мэвис, и Ева поняла, что голова ее сейчас расколется.
— А я хочу. — Она тяжело опустилась в кресло. Сколько информации она имеет право выдать гражданскому лицу? И сколько хочет выдать? Она взглянула на Мэвис и вздохнула. Пусть будет как будет.
— Джесс — основной подозреваемый по делу о четырех убийствах.
— Что?! Ты белены объелась? Да Джесс никогда…
— Помолчи, — оборвала ее Ева. — Пока что доказательств нет, но я над этим работаю. Обвиняется он и кое в чем еще, причем дело серьезное. Если ты перестанешь выть и тихо сядешь, я расскажу тебе то, что могу.
— Ты даже не стала смотреть представление… — Мэвис все-таки села, но рыдать не перестала.
— Мэвис, поверь, мне очень жаль. — Ева растерянно взъерошила волосы: она всегда терялась при виде плачущего человека. — Но я ничего не могла поделать. Понимаешь, Джесс занимается воздействием на мозг.
— Что-что? — Услышав это, Мэвис даже перестала плакать.
— Он разработал программу, которая посылает сигналы мозгу человека и тем самым воздействует на его поведение. Он использовал ее на мне, на Рорке и на тебе.
— На мне? Нет! Даллас, да это просто какая-то история про Франкенштейна! Джесс не сумасшедший ученый. Он музыкант!
— Он инженер, музыковед и негодяй. Ева тяжко вздохнула и рассказала все, что сочла необходимым. Пока она говорила, у Мэвис высохли слезы, взгляд стал суровым. Губы ее сначала дрожали, потом вытянулись в строгую ниточку.
— Так, значит, он использовал меня, чтобы добраться до тебя и до Рорка? Я была просто посредником… Господи, какая же я дура! Я так верила ему…
— Прекрати, — велела Ева, увидев, что Мэвис снова готова зарыдать. — Я серьезно говорю. Я вымоталась, у меня ни секунды свободной, голова раскалывается. Мне сейчас некогда тебе слезы вытирать. Твоей вины здесь нет. Тебя использовали так же, как и меня. Он рассчитывал на то, что Рорк будет финансировать его проект. Но это все уже в прошлом, Мэвис. И я по-прежнему полицейский, а ты по-прежнему певица. Причем хорошая. Джесс почувствовал это, потому и использовал именно тебя. Он слишком ценит свой талант и не позволил бы себе связаться с бездарностью. Ему нужна была та, из которой можно сделать звезду. И ты ему подошла.
Мэвис утерла ладонью нос.
— Правда?
Она сказала это с такой надеждой в голосе, что Ева наконец поняла, какой удар нанесла ее пресловутой самооценке.
— Правда. Ты была великолепна, Мэвис. Без дураков.
— Ну, хорошо. — Мэвис вытерла глаза. — Просто меня очень обидело то, что ты ушла с представления. Но Леонардо сказал, что все это глупости, ты бы не ушла, если бы могла. — Она вздохнула. — А потом позвонил Джесс и все это мне выложил. Не надо мне было ему верить…
