Поглядим теперь на карту: видите, как области на дальнем западе Чешской Республики, именуемые Chebsko и Ašsko, а в немецкой традиции Egerland и Fogtland, утиным носом клюют Германию под поясницу? Хеб и Аш взяты в немецкие клещи, да и немудрено: самые западные чешские города расположены западнее Копенгагена, Вены, Берлина и только немного ближе к восходу солнца, чем, например, Венеция
[15]. Интересно, кому пришло в голову называть эту сторонку Восточной Европой, если до Амстердама и Парижа от Хеба чуть ли не втрое ближе, чем до Москвы?
Считается, что полторы тысячи лет назад древнеславянский порыв к Ла-Маншу иссяк примерно у Рудных гор, что к северо-западу от Хеба, и у нагорья Шумава, что от Хеба к юго-западу. Ученые в Праге кропотливо искали аргументы в подтверждение теории, согласно которой самые передовые чешские племена, какие-нибудь седличане, лемузы и гбаны, вышли на нынешнюю госграницу республики к середине VI века, заняв уже совершенно свободные к тому времени от присутствия мигрировавших к Дунаю или к Рейну древних германцев земли. Это помогало обосновать концепцию «почвы и крови», важную для Европы поры образования национальных государств, впрочем, важную и сейчас, когда некоторые молодые политические нации Старого Света все еще доформировываются: чья это прежде была земля — тому страна теперь и принадлежит по праву.
Впрочем, в Праге признают, что было так, да не совсем так: германцы ушли, но не все; их ассимиляция, их смешение с новоселами продолжались, жернова истории неторопливо перетирали разные народы в мелкую муку. В пору Высокого средневековья через Рудные горы и Шумаву в Чешскую котловину, по приглашению местных королей или по собственной инициативе, перевалили новые мигранты с немецких территорий, горняки, ремесленники, крестьяне, воины, монахи и многие другие. Они приносили с собой передовые технологии, производственные и торговые навыки, германские знания и германскую культуру: основывали города и засевали поля, возводили замки, дворцы и храмы Божии, влюблялись, женились, растили детей, а потом умирали, чтобы навеки остаться в этой земле, которую освоили и потому считали своей. Они назывались Deutschböhmen и Deutschmährer — богемскими (чешскими) и моравскими немцами.
В верхнем течении Дуная есть городок Кёльхайм, и вот в нем (вернее, над ним, на холме Мехельсберг) почти два века назад возвели волей короля Баварии Людвига I величественный Зал Освобождения. Это сакральное здание, построенное во славу грядущего единения Германии и как каменный гимн общеевропейской победы над Наполеоном, подчинено масонской нумерологии, здесь все кратно шести. По внешнему обводу пантеона, который из-за его оригинальной формы в шутку сравнивают с газохранилищем, установлены 18 фигур, символизирующих германские племена, — и, представьте себе, идеологи и строители монумента вместе с франками, баварами, тюрингами поместили в почетный круг чехов и мораван (Böhmen и Mähren). И то правда, скажут многие немцы: чешские земли целых 765 лет неспроста входили в состав Священной Римской империи германской нации. Эта империя веками очерчивала пределы власти немецких и австрийских монархов, а значит, и тевтонского мира.
И по этой причине Гитлеру не пришлось изобретать дополнительные доводы для аннексии так называемой Судетской области и оккупации Чехословакии, в западной части которой нацисты учредили протекторат Böhmen und Mähren. На фотографиях 1938 года — черно-белых, под стать цветам того времени, — торжествуют чехословацкие граждане немецкой национальности, все они, от мала до велика, с воодушевлением встречают подразделения вермахта. Снимок из Аша: солдаты в фашистских касках (ну стопроцентные враги всего человеческого!) заключают в объятия трогательных карапузов, и эти славные мальчики и девочки доверчиво прижимаются к немецким мундирам. Фотокарточка из Хеба: стайка мелкобуржуазного облика дам поднимает руки в нацистском приветствии, еще одна фрау, вчерашняя пани, утирает слезы радости. 3 октября фюрер прибыл в новообретенные немецкие города, правда, задержался там всего на пару часов.
Deutschböhmen приветствовали в Гитлере освободителя и объединителя, потому что считали: вот и в их края наконец-то пришла долгожданная «немецкая осень» после двадцатилетней «славянской зимы». Ведь в 1918-м, когда развалилась Австро-Венгрия, богемские и моравские немцы попытались было отгородиться от чехов и словаков, да не вышло, в межвоенной чехословацкой республике немцам не удалось добиться даже ограниченной автономии. Славяне, в монархии Габсбургов протестовавшие против национального неравенства и германского доминирования, придя к власти, расплатились с немецкоязычными согражданами монетой той же чеканки, а потом здесь с невозможной легкостью победил Гитлер. Лет двести назад пражский немецкоязычный математик и политический философ Бернард Больцано (ученый итальянского происхождения) выдвигал проект «богемизма», основанный на земском патриотизме немцев и чехов, с перспективой формирования единой политической нации по типу швейцарской или бельгийской. Предложения Больцано не привлекли особого внимания в силу кажущегося прекраснодушия, а потом их похоронил революционный национализм 1848 года
[16].
В Хебе — Эгере все пошло, как везде в рейхе: уже через месяц с небольшим после визита фюрера, в начале ноября 1938 года, в городе сожгли синагогу и разорили еврейское кладбище. Нацисты овладели не только землями Egerland и Fogtland, но и небом над ними. 13 августа 1939 года на местном аэродроме (первом на чешской территории, еще австро-венгерской постройки) к восторгу 120-тысячной толпы приземлился дирижабль D-LZ 130 «Граф Цеппелин II», последний из построенных в Германии гигантских управляемых аэростатов. Каркас цеппелина был не свинцовым, а дюралюминиевым, главные шпангоуты имели форму 36-угольника (кратно шести). Пропагандистское мероприятие прошло с шумным успехом, поглядеть на 40-метровую серебристую «сигару» съехались и пражане, и берлинцы, но вскоре D-LZ 130, как и другие дирижабли, разобрали: легкий металл пошел на строительство истребителей.
