— Букет в машине забыл, — пояснил он, растерянно почесав затылок. — Метнуться бы, но там это ваш, любитель булочек.
— Сам поешь для начала, — остановила его, уже готового метнуться на улицу.
Подумаешь, букет. Часом раньше, часом позже.
— И Федь, пожалуйста, очень прошу не выражаться при ребенке, — сразу же обозначила свою позицию по поводу мата.
— Постараюсь, — буркнул он, насупившись.
По его реакции было заметно, что он посчитал мою просьбу блажью, а сам еле сдержался, чтобы не озвучить данную мысль вслух.
Ничего-ничего. Ему полезно иногда фильтровать свою речь.
С интересом наблюдала, как он ловко положил себе на тарелку картошку и рулет, а потом без моей подсказки нашел духовой шкаф и со знанием дела включил функцию разогрева.
Наслаждаться, как с аппетитом ест любимый мужчина можно вечно. Я опять залипла, серьезно. И он, гад такой, это заметил.
Хорошо, что никак не прокомментировал и не съёрничал по этому поводу. Лишь улыбнулся.
— Ты, как всегда бесподобна, — сделал мне комплимент.
— Я или еда? — смутилась я.
— И ты, и еда. Ну, я так и не услышал ответа на свой вопрос, — застал он меня опять врасплох, приступив к допросу, отложив вилку в сторону. — Почему молчала? Или ты вообще не хотела говорить?
Елки-моталки, звучит, как наезд!
Значит, где сам столько времени шлялся, он поведать не желает?
— Хм, — почесала я переносицу, чтобы собрать мысли в кучку (а это в последнее время немного сложно по некоторым причинам), — в общем, если по чесноку, то нет, не хотела.
— Твою мать, Ева! — среагировал предсказуемо Федор.
— Федя, я ж просила, — прошипела в ответ.
— Не, серьезно, ты просто хотела скрыть, что у меня будет ребенок? Или все же, не мой?
— Твой! И не рычи, пожалуйста, — как можно мягче попросила его. — Мне нервничать нельзя, поэтому и не сообщила, опасаясь такой вот реакции.
— Ладно, окей, я спокоен, — поднял он руки.
— Хочешь, можешь даже сделать тест ДНК. Меня это не оскорбит нисколько. Ну, если тебе, конечно, это надо. А не захочешь участвовать в судьбе сына, я тоже не обижусь.
— Ева-а, — процедил он, снова закипая. — Ты специально меня доводишь? Что значит, не захочу? Совсем дурнушка?
— И вообще, я не пойму, что ты нервничаешь? — настал мой черед кинуть ему претензию. — От тебя три месяца ни слуху, ни духу. Разве мое сообщение ты не посчитал бы поводом, что я навязываюсь, а? Может хватит строить из себя оскорбленного в лучших чувствах! Ты не пишешь, не звонишь, что я должна думать? Очевидно, что все кончено. И каким боком тут мое сообщение с «радостной новостью» о ребенке? Откуда мне знать, может ты уже успел жениться на своей Милане, а я вам праздник любви испорчу.
— Что ты говоришь, боже мой? — закатил он глаза.
— То и говорю! Ты где, собственно, был?
— На обсере*, на вахте, а потом болел, подхватив чертов вирус.
Вот как?
Я открыла рот, немного обескураженная его признаниями. Даже растерялась немного, пытаясь совладать с различными мыслями.
Болел, значит. Отсюда и вид его, не совсем здоровый.
— А позвонить? — все-таки сообразила задать вопрос, который рушил всю логику его объяснений.
— А телефон у меня пи@… кхм, то есть разбился на вахте.
— Не понимаю, — покачала головой, слушая эти жалкие оправдания.
При чем тут разбившийся телефон? Номера же всегда сохраняются на сим-карте.
Хотя, вроде как припоминаю, что он долго отсутствовал ВКонтакте, а перед этим еще и страницу успел свою закрыть.
— Новый, сама понимаешь, на месторождении сразу не купишь. А дальше косяк, да, вышел, с моей стороны, — продолжил объясняться Федор, снова почесав затылок. — У меня не сохранился твой номер. Я его еще осенью удалил. Приехать не мог — болел.
— Ты прикалываешься? — выдохнула я.
— Почему прикалываюсь-то? Думал, восстановлю нашу переписку в Ватсапе, но ты, зараза такая, взяла и удалилась из него безвозвратно.
Ну да, есть такое дело, я еще в январе принципиально удалилась из данного мессенджера и подключила вместо него другой.
— Ну, у тебя же есть подруга Люба, — все еще не верила ему я.
— А Люба твоя послала меня к …, поняла, в общем куда. Сказала, сами разбирайтесь.
— Не знаешь, как просто восстановить номер?
— Откуда?
— Подключи телеграм, там в контактах все номера будут, когда-либо сохраненные на симке.
— Ну, не знал, сорян, Ева Евгеньевна, облажался чутка. Бывает. А ты, такая умная, не могла что ли сама позвонить, а? Поинтересоваться здоровьем, а то может умер, — с какой-то обидой сказал он.
— Э-э, Федор Михайлович, вот не надо мне сейчас вменять в вину свое отсутствие, — стукнула его ладошкой по сжатому кулаку. — Дурак, блин! Думай, что говоришь. Не умер, и я очень рада этому. Как, кстати, твое самочувствие?
— Нормально, солнце, не переживай, — перехватил он мою руку и сжал в своей ладони. — У меня относительно в легкой форме было. На больничном дома у родителей отлежался.
— Ты и их что ли заразил? — обеспокоилась я.
— Да нет. Как оказалось, к лучшему, что к ним, а не к тебе приперся, — кивнул он на мой живот. — Мальчик, говоришь? И почему Ярослав? Мне не нравится. Дурацкое имя какое-то, — и улыбнулся, главное, самодовольно, сказав очередную маленькую пакость.
— Вот это видел? — молниеносно показала ему кукиш, глядя на него со злым прищуром. — Ярослав, и точка.
— Тихо-тихо, крейзи моя, — развеселился он вдруг, прикрывая мою фигу своей рукой. — Ты мне лучше скажи, сексом тебе можно заниматься?
— П-ф, — еще больше завелась я от его наглости.
Как быстро он наговорился. А цель его приезда? А Милана? Я, что, должна радоваться очередной милости с его стороны и внезапному появлению?
— Ты только трахаться по старой памяти сюда явился? Миланка не справляется на два фронта?
Ну, да! Съязвила. Гормоны не позволяют держать язык за зубами, по всей видимости. Раньше бы я точно такого не ляпнула.
— Придушил бы, дуру, — прошипел бурильщик, встав из-за стола и опасно нависнув надо мной. — Сиди тут.
— Что? — испуганно вскинула на него глаза, неосознанно отодвигая стул назад.
— Да сиди ты, блин! Упадешь ведь, — придержал он мой стул за спинку.
— Над Миланой своей командуй, — огрызнулась снова я, а после прикусила губу, коря себя за несдержанность.
Федор присел на корточки напротив меня и заглянул в лицо.
