— Nach hause*! Не смею осквернять своим присутствием дом твоих родителей, — восклицаю с горечью, застегнув замок на сумке, и направляясь к выходу.
— Ну и вали! — прилетает мне в спину.
Сбиваюсь с шага, вздрагивая от очередного разочарования, и прикрывая глаза.
— Уже, — цежу сквозь зубы, слепо вцепляясь в ручку, чтобы открыть дверь.
Выскакиваю в коридор, и встречаюсь с ошалелыми взглядами родителей Марченко. Стоят оба полуодетые, словно на скорую руку собирались накинуть куртки и свалить из собственной квартиры.
Замираю на месте, забывая сделать вдох.
Да что ж такое-то?!
— Ева? — таращит на меня глаза Федина мама.
— Аня? — повторяю я следом.
— Стой! — обхватывает меня со спины Федор. — Э-э, а вы куда? — замечает он своих предков.
— Мы к Романченко, — усмехается Михаил Андреевич, наблюдая с любопытством за всем этим кордебалетом.
— А-а, счастливо тогда погулять! — бросает он им пожелание, вталкивает меня обратно вместе с чемоданом в свою комнату, и захлопывает дверь.
— Извините, — только и успеваю воскликнуть я.
Но вряд ли они услышали мой писк.
— Дурнушка, бля! — выдыхает Федор, выпуская меня их своих объятий.
Разворачиваюсь к нему лицом, свирепо сверкая глазами. И даже ноздри, как у того дракона, нервно подрагивают. Ага.
Бурильщик выглядит не менее рассерженным.
— Ты издеваешься или реально не понимаешь, что дурнушка — это как бы не комплимент совсем в плане внешности? — шиплю на него.
— Дурнушка — это смягченный вариант от дуры, понятно?! — кричит он на меня. — Куда ты собралась, на ночь глядя? Совсем чокнулась?
— Не кричи на меня, — тихо прошу, сбавляя тон почти до шепота, чтобы успокоится и снизить накал страстей.
— Буду кричать, — не унимается Федор. — Еще раз спрашиваю: Куда собралась, на ночь глядя?
— А у меня есть варианты? — задаю вопрос, не сдержав всхлип.
Я и так долго держалась.
— Я сам тебя отвезу. Завтра с утра выедем.
— Я сама, — упрямо шмыгаю носом.
Не хочу его видеть!
— Не беси, — недовольно сводит брови к переносице, — самостоятельная!
Ладно, коли я еще тут задержалась…все же выскажусь.
— Знаешь, я бы не поехала с тобой сюда, если бы знала, что окажусь участницей в соревновании по минетам, — выпаливаю на одном дыхании.
* danger — с англ. Опасность
* Молоко — белое поле вокруг мишени. Попадание в эту зону не приносит очков, не засчитывается как результативный выстрел, является промахом.
* Nach hause — с нем. домой
21. Начистоту ли?
У-ух! Сказала. Даже не верится.
Из-за слез с трудом вижу реакцию Федора.
Кажется, что время замедлилось, и бурильщик вместе с ним. Он резко тормозит на месте, переставая мельтешить передо мной, и то ли с недоумением, то ли с удивлением, внимательно вглядывается в мое лицо.
Я напряженно жду.
— Что за хрень ты сейчас сморозила?! — восклицает он, отмерев.
Я судорожно хватаю ртом воздух, пораженная его тоном. С претензией, главное.
«Ну, стандартно, че, — иронизирую про себя, — дурака включил. Вернее, из меня дуру сейчас сделает. Это у мужиков от рождения в настройках заложено».
Тут же припоминаю все подозрительные моменты в поведении Федора, случившиеся с ним по приезду в его родной город. СМС-ки, некоторая нервозность после получения некоторых месседжей, пара сброшенных звонков, постоянные отлучки. В гараж, ага.
А я, дура, ни сном, ни духом. Старалась быть спокойной, как удав и не придавать значения этим странностям.
Даже соц. сети и его страницы на СЗ давно забросила, перестав мониторить.
Один раз только и спросила, кто звонил? Ах, дружбан, ну и ладно!
Только не быть замороченной и подозрительной, — успокаивала себя. В отношениях же, главное, доверие. Постоянное ожидание пушного зверя — «песца», — к оному и приводит. Негативные мысли, бла, бла, бла, имеют пакость дозревать и до негативных последствий.
И что? Меня спасло это позитивное мышление?
Чуйка дала сбой, хотя, я еще тот параноик по жизни. Вернее, не так. Тревожные мысли нет-нет да закрадывались, но я от них отмахивалась, как от назойливой мухи. И я даже знаю, почему. Слишком зациклила свое внимание на Фединой маме, упустив из виду главное.
Мне стоило сюда приехать, чтобы для себя уяснить — я для него никто. Как выразилась метко Миланочка: «суррогат».
Может быть, как вариант, и привезли меня сюда с целью подраконить «Милашечку». Назло!
Совместили приятное с полезным.
Ну и маму успокоить, чтобы не волновалась, да-а.
Ой-ёй, я сейчас как наделаю выводов!
— Не говори. Вообще отмороженная, — соглашаюсь с ним, шмыгнув носом, — такую пургу несу.
Слезы катятся уже сплошным потоком — не скроешь.
— Ты плачешь что ли? — замечает он, наконец. — Ну, пиз*ец, детка. Приплыли, — резюмирует, присев на корточки передо мной, схватив мои ладошки и сжимая их в своих теплых руках. — И руки, как у лягушки, как всегда.
— Любовь не греет, — бодрюсь и кривлю губы в самоиронии, пока он растирает кисти моих рук, согревая.
Федор хмурится от моих слов. Что-что, а сарказма, едких намеков и подъё*ов он не любит, и не раз давал мне это понять.
— Хватит баламутить кал в голове, — прищурившись, выдает очередной перл. — Или твой мозг окончательно тараканы атаковали?
Говорят, мужики намеков не понимают. Нагло врут. По глазам медвежонка вижу — все он понял, но делает вид, что это я х*рнёй страдаю.
Я даже ответить не могу, так как всхлипы и плач только набирают обороты. Просто смотрю, то на наши переплетённые руки, то на его лицо. Какое у него самообладание, однако!
— Не реви, блин, — кривится Федор, словно у него зуб разболелся. Нетерпимость женских слез налицо. — Что ты там себе придумала? Какая муха тебя укусила?
Нервно усмехаюсь, услышав последний вопрос. Это он немного сплоховал про муху-то. Ляпнул, не подумав, давая мне шанс зацепиться за его слова.
Поднимаю свои глаза и ловлю его «честный» взгляд. Гляди-ка, не отводит.
Ну, коли интересно, я удовлетворю его любопытство.
— Знаешь, Федь, про муху, прям в точку, — скалюсь сквозь слезы. — Подлетала тут одна Цеце, много интересного нажужжала.
