Короче, данная маленькая передышка только отсрочила неизбежное.
Бурильщик, паразит, куда-то слинял по делам, оставив меня на растерзание своей родительнице.
— Не волнуйся, детка. Я скоро вернусь, — чмокнул меня в нос, и был таков.
И теперь я сижу и чувствую себя соискателем, как на приёме на работу, отвечая на различные вопросы его матери.
Еще и подташнивает. Не пойму, то ли от нервов? То ли возможная беременность уже дает о себе знать?
На максималке демонстрирую дружелюбный настрой, отвечаю спокойно и честно. Нет, лебезить даже не пытаюсь, как и подхалимничать, и сыпать чрезмерно комплиментами. Не умею это дело, и не практикую. И даже, если вдруг решу попробовать, саму стошнит от того, насколько это будет звучать и выглядеть фальшиво.
Выдерживаю стандартный град вопросов. Откуда я, кем работаю, где живу, что имею за душой. Кто родители?
«А мама не промах», — хмыкаю про себя.
Самого Федю ни разу не интересовало мое материальное благополучие. Обычно мужики на СЗ сразу пробивают тебя на предмет квартир, машин, дач и прочих ништяков сытой жизни.
А бурильщик молчал, словно ему вообще это не интересно.
При моих словах, что родители давно в разводе, Анна Николаевна заметно хмурится. Явно ей не пришлась по душе данная информация.
Это она еще всех подробностей не знает. Думает, поди, что я с матерью росла, без отца. Плохой пример, ага, перед глазами.
Не знаю, что такое нормальная семья, поэтому и свою возможную (под большим вопросом) семью запросто смогу разрушить.
Ну, если разобраться, то так и есть на самом деле, хоть с матерью я и не росла, и давно не пересекалась даже. Мы почти не общаемся.
— И когда свадьба? — вздрагиваю от неожиданного вопроса.
— М-м, какая свадьба, Анна Николаевна? Федя не делал мне предложение, — улыбаюсь натужно, гася подступившие спазмы в горле и желудке.
Блин, как невовремя-то!
«Сыночка, зачем ты так маму палишь?»
— А сколько тебе лет, Ева?
— Тридцать восемь, — не раздумывая, быстро отвечаю я.
Как бы кого инфаркт не схватил.
Анна Николаевна аж чаем поперхнулась, бедная. До чего новость о моем возрасте для нее оказалась шокирующей.
М-да, надо было мне поаккуратней с мамой бурильщика. Деликатнее что ли? Правдорубка нашлась.
Я подскочила к женщине, здорово испугавшись такой реакции. Она реально поперхнулась, о чем красноречиво свидетельствовал её цвет лица.
В панике я умудрилась похлопать ей по спине, хотя, насколько помню, так делать нежелательно.
— Водички? — предложила уже после того, как она откашлялась.
— Не надо, — отмахнулась она. — Сядь, не мельтеши. Все нормально.
Послушно присела обратно на свой табурет.
— М-да, тридцать восемь, а так и не дашь, — покачала она головой, выразительно глянув на меня.
— Анна Николаевна, — посмотрела ей прямо в глаза, выдерживая взгляд женщины. — Я Вас прекрасно понимаю.
— Нет, не понимаешь. Ты беременна?
Да что ж такое-то сегодня? Что ни вопрос, то пытка каленым железом.
— М-м, нет вроде, — скрестила пальцы под столом. — Вы не волнуйтесь так. Еще раз повторю, мне понятна Ваша реакция. Я бы тоже не сильно хотела, чтобы мой сын привел женщину старше себя. Как, впрочем, и совсем молодую соплюшку. Ровесницу самое то, правда?
Вот оно, бессознательное попёрло. От нервов трещу, как трещотка.
— Да как тебе сказать, Ева, — фыркнула она. — Бывают и ровесницы не ко двору, — пригубила она свой чай из чашки.
А это, так полагаю, о несостоявшейся невестке, даже не намек — утверждение.
Жирная тень БЫВШЕЙ промелькнула.
«Ровесница, значит», — опускаю глаза, рассматривая чаинки в своей чашке.
— Ева, да ты не стесняйся. Бери сахар или ты без сахара? — внезапно проявляет заботу хозяйка.
— Я без сахара, — отрицательно мотаю головой. — Спасибо.
Хорошо, что она не стала удивляться и спрашивать: "Почему?"
О вреде сахара и так всем, очевидно, но мало кого останавливает данное знание.
Я еще могла бы о гликации* много чего рассказать, но вовремя прикусываю язык. От нервного напряжения и не такое можно вывалить из запасников. А делать этого не стоит, однозначно.
— У тебя есть сын? Ты в разводе? — атаковала меня Анна Николаевна, резво переключившись.
Видимо неправильно истолковала мои слова о «сыне». Я-то о будущем говорила, а она подумала о существующем.
— Я никогда не была замужем. У меня пока нет детей, — снова скрестила пальцы левой руки под столом.
Как на канате балансирую под куполом цирка, честное слово.
И врать не хочется, а с другой стороны, возможна уже существующая беременность. Поэтому слова подбираю максимально аккуратно.
— Вот как, — поджала губы Федина мама, переваривая полученную информацию. — И какие у тебя планы, Ева, касательно моего сына? Ты хочешь семью, детей?
— Буду откровенна, Анна Николаевна, — снова подняла свой взгляд на женщину, решив идти ва-банк, смягчив свои слова для начала шуткой: — Не было такого, что именно я вцепилась в Федю, как клещ. Он сопротивлялся, но я оказалась энцефалитнее, — хихикаю, хотя у самой все внутри дрожит. И удивительное дело, даже Федина мама улыбается на мои слова, хоть и не широко, а только уголками губ. Но все равно, мне при виде её улыбки стало значительно легче. — А теперь серьезно. Меня тоже смущает наша с Федей разница в возрасте. Я…люблю его, так что приму все, что он мне сможет предложить на данный момент.
— А рожать, так полагаю, не хочешь или…не можешь? — не дала спрыгнуть с темы Анна Николаевна.
Еще и сделала это не совсем тактично. Ну ладно, ей простительно.
— Хочу и могу, у меня нет противопоказаний и проблем с деторождением, — усмехаюсь. — Однако, в этом вопросе ведь не только мое желание необходимо, не так ли?
— Все так, — покрутила она чашку, задумчиво глядя на иконы. — Что ж? Федор привел тебя в отчий дом, а это о многом говорит… Откровенность за откровенность, Ева. Ты права, да, — переводит взгляд с икон на мое лицо, заставляя меня затаить дыхание в ожидании вердикта. Чувствую, сейчас пошлет меня далеко и надолго. — Ты не та женщина, что я хотела бы видеть рядом с сыном. Но он взрослый мужчина, и я не вправе вмешиваться, и что-то ему запрещать.
Растерянно моргаю, пытаясь осмыслить, что она сейчас сказала. Вроде «не одобряю, но и не запрещаю». Так кажется?
Что?!! И никаких угроз «отцепиться от сыночки» не будет?!!!
— Ему давно пора жениться, а то все живет один, как неприкаянный, — с болью в голосе говорит она. — Если это будешь ты, значит, таков Божий промысел.
