Ну, ясен перец, не растворщицей* же. Я и поварских корочек не имею, как и опыта работы. Пришлось в срочном порядке «купить» сей документ. По этой же причине сильно не наглею, удовлетворившись должностью помощницы, в обязанностях которой — чистить овощи, да следить за чистотой в столовой и кухне.
Меня не страшил ни холод собачий, не отсутствие цивилизации и элементарного комфорта, лишь бы оказаться на месторождении, на котором трудится Федор.
Вид буровой вышки был мне знаком по фотографиям, как и ряд одинаковых вагончиков-бытовок, в котором обитали работники.
Огромная зачищенная площадка посреди тайги, и забегающие иногда дикие животные в поисках пищи.
Я сюда прибыла накануне вечером. Встретила меня сама повариха, суровая татарская женщина лет так под шестьдесят, представившись Альфиёй Нигматулловной.
Не особо-то она мне обрадовалась, поцокав языком пренебрежительно и что-то приговаривая себе под нос по-татарски.
Жаль, я мало, что понимала. Кроме десятка элементарных слов, типа «спать, есть, сра…», кхм, ничего больше не осилила за ненадобностью. Короче, не пельтымма*, что она там бубнит?
А может она вообще на казанском татарском разговаривает или на башкирском?
А, в общем, какая разница?
Лилька — вот тоже по-татарски, только матерится.
Ну, значение слова «урыс» мне ясно без перевода.
Жить меня определили в один вагончик с этой женщиной, по вполне понятным причинам. Не айс, конечно. Однако, не с мужиками же меня должны были селить.
— Смотри мне, чтобы хвостом тут не вертела, — погрозила мне она, когда я бросила любопытный взгляд в сторону кучки мужчин. — Не забывай, ты работать сюда приехала. Иначе быстро вылетишь отсюда.
— Договорились, — постаралась мило улыбнуться.
С этой тетей лучше дружить.
Ребята тоже поглядывали с интересом в нашу сторону.
Наверняка, уже обсмаковали между собой мое появление. Присутствие «бабы» на буровой — это все же явление редкое, вызывающее очевидный мужской интерес.
Не удивлюсь, что сделали ставки, кто вперед успеет меня застолбить.
Жаль, Федора среди них я не заметила.
Оно и к лучшему.
Зато какой эффект, когда он сейчас явился на обед и увидел меня.
Столовая тоже от «столовой» имела одно название. Тот же узкий вагончик, разделенный на тесную кухню и зону для приема пищи с парой столов.
Работники приходили сюда по очереди.
Я, как и велела мне Альфия Нигматулловна, накрывала обед, разнося тарелки, сидящим за столиком мужчинам.
Вахтовики пытались познакомиться, шутили и всячески старались произвести на меня нужное впечатление.
Такой бальзам на мою израненную душу, прибавляющий уверенности в себе. Я, конечно, не обольщалась. Тут, говорят, и баба Яга будет в почете, если ни одной бабы на несколько километров в округе.
Я была, как на иголках, ожидая его появления. Передраила всю кухню от волнения.
Нигматулловне мое рвение тоже не зашло. Может решила, что я это делаю с показательным упрёком, что она недостаточно блюдёт чистоту на кухне?
Но мне было глубоко фиолетово до её недовольства.
Я сомневалась, может он вообще тут не обедает? Тогда мои старания полетят к чертям. Пересечься нам особо больше негде, даже находясь в довольно замкнутом пространстве территории буровой.
Едва не охнула, когда, наконец, вошел.
Таким я его видела только на фото. Спецодежда с наименованием компании частично была испачкана прилипшей грязью. Поздоровался, не глядя, снял каску, вымыл руки.
Альфия приняла у него заказ.
Сначала ОН меня не заметил. Потом встрепенулся, словно зверь, почуяв что-то знакомое. Не знаю, как это выразить точно словами. Может памятный запах духов (немного льщу себе), а может, наоборот, что-то новенькое и интересное приметил.
В общем, резко вскинул взгляд и уставился на меня, не мигая.
Контакт глаза в глаза. Выдерживаю пару секунд, не отводя свой взгляд.
«Ну, привет, медвежонок! Не ждал меня, а я припёрлась».
«Какого хрена?» — было обращением даже не ко мне, он произнес это почти беззвучно, явно находясь под впечатлением от «нежданчика» в лице меня.
— Что ты тут делаешь? — сказал уже громче, сверкая злыми зелеными зенками.
Смешной такой. Ноздрями раздувает.
— Приятного аппетита, — улыбнулась, проигнорировав его вопрос, и вернулась в кухню.
— Б**ть, — четко услышала я вслед, хотя он выразился приглушенно.
Парень, что был с ним, что-то у него спросил. Федор, продолжая смотреть в сторону кухни, ответил ему резко.
Ну, гляди, гляди, роднуль.
Думаешь, приехала тебя возвращать? Не обольщайся.
У меня в этот раз на твой счет совсем другие планы.
***
Изобразить беспечность и отстраненность не так легко, как мне казалось, но я это сделала. И больше ни разу не взглянула в сторону бурильщика.
Я спинным мозгом чувствовала его пристальный взгляд, но не обернулась. Это было так осязаемо и остро. Я каждой клеткой ощущала, как он облизывает взором мои ноги, бедра, талию, поднимаясь выше, к шее.
Даже поежилась невольно, словно пыталась скинуть невидимую нить нашей, внезапно установившейся, энергетической связи.
Мое облегающее шерстяное платье вот-вот задымится от его бесстыдного изучения моей анатомии.
Мурашки бегали по коже, как подскипидаренные. У меня внутренности скручивало от его такого близкого присутствия, щеки полыхали и пульс частил.
Боже, дай мне сил.
Чтобы скрыть тремор рук, я активно принялась мыть грязную посуду, оставшуюся после первой очереди столовавшихся мужчин.
Нигматулловна, прищурив и без того узкие очи, с подозрением смотрела за моим нервным шуршанием в кухне.
Блин! Палиться нельзя.
Быстро делаю дыхательную гимнастику, чтобы успокоиться.
Я сумею усмирить своё либидо. Мы не животные, реагирующие на генетические стимулы.
Главное не забывать, зачем я сюда приехала. Уж точно не бросаться ему в ноги и тем паче, сразу прыгать на член. Мне такие подачки унизительны.
Я, конечно, немного усмирила свою гордость. Да и хрен с ним, кому я вру?! Я её очень даже капитально задвинула в самый дальний угол своей души, иначе сюда бы не заявилась.
Но сидеть и окукливаться в четырех стенах, поливая подушку слезами и проклиная все на свете, вообще не вариант.
Я ж знала, что он воздушный мальчик. Человек-ветер. Разве можно его было удержать?
