Для похода в больницу она вырядилась в строгий брючный костюм и накрасила губы помадой, которая ей совершенно не шла, придавая лицу какое-то сварливо-равнодушное, занудное выражение. Смотреть противно, но для дела нужно.
Войдя в больничный холл, Надежда подошла к окошку справочной и строгим, уверенным тоном произнесла:
– Мне нужно узнать о состоянии больной Листьевой.
– Листьевой? – переспросила круглолицая женщина.
– Да, именно так.
Дежурная сверилась с записью в компьютере и с непонятным удовлетворением проговорила:
– Нет такой.
– Как – нет? – Надежда даже растерялась. – Проверьте еще раз. София Павловна Листьева.
– Говорю вам – нет такой!
– Ну, может, она записана не как София, а как Софья. Бывает такая путаница…
– У нас никакой путаницы не бывает! Если я сказала нет – значит нет! И не задерживайте людей, вон за вами уже очередь скопилась!
Надежда обернулась. За ней стояла только печальная старушка с красными глазами.
– Но позвольте, ее к вам доставили без сознания, в тяжелом состоянии, после дорожного происшествия… сначала не знали имени, потом выяснили, что она Листьева… проверьте, пожалуйста, не могла же она уйти в таком состоянии!
– Не могла, – подтвердила дежурная.
– Тогда куда же она девалась?
– Ох, трудно с вами! – вздохнула дежурная и тут же опомнилась: – А вы ей кто будете? Мы справки даем только родственникам!
– А я тетя, – не моргнув глазом, соврала Надежда Николаевна. – Родная Софочкина тетя, матери ее родная сестра. У нее из близких больше никого нет…
Судя по всему, так оно и было, потому что жила София Листьева одна, не считая, конечно, Цезаря. Фотографии в социальных сетях тоже об этом говорили.
Дежурная внимательно посмотрела на Надежду, сообразила, что избавиться от этой зануды будет непросто, и старательно застучала по клавиатуре.
– Ну вот, тут указано, что ее перевели в другую больницу…
– В другую? – удивилась Надежда Николаевна. – Почему вдруг перевели? Разве в таком состоянии переводят? И в какую больницу?
– Это не указано. Вы у доктора спросите, который распорядился о переводе.
– А что за доктор?
– Лопатин Тимофей Тихонович, со второй хирургии.
– А где его найти?
– Известно где – во второй хирургии! Хотя зачем его искать, вон он как раз идет! – и дежурная показала на плетущегося по холлу сутулого мужчину в голубой медицинской униформе.
Очевидно, у нее с доктором были плохие отношения и она решила сделать гадость, спихнув на него настырную посетительницу.
– Спасибо! – бросила Надежда и устремилась за доктором.
Дежурная облегченно выдохнула.
Надежда Николаевна пересекла холл и настигла доктора, когда тот свернул в коридор, ведущий к лифтам.
– Тихон Тимофеевич! – окликнула его Надежда. – То есть, простите, Тимофей Тихонович!
Доктор оглянулся и недовольно проговорил:
– Справок не даю! О состоянии больных и обо всем прочем спрашивайте у дежурной.
– А мне не справка нужна, – заверила его Надежда, вкрадчиво придвигаясь ближе.
– А что же еще?
– У меня к вам только один вопрос.
– Я же сказал – спрашивайте у дежурной!
– Дежурная на такой вопрос не ответит!
Надежда Николаевна была от природы женщиной воспитанной, мягкой и не склонной к агрессии, но, заметив в глазах доктора Лопатина подозрительность и испуг, поняла, что нужно отбросить свою интеллигентность и воздействовать на врача при помощи грубого напора. Тем более вид у нее сегодня был подходящий – одна отвратительная помада чего стоила.
Сверкнув глазами, она шагнула к доктору Лопатину, прижала его к стене и прошипела ему прямо в ухо:
– Куда ее отправили?
– Что такое? – возмущенно заверещал доктор. – Что вы себе позволяете? Я позову охрану!
– Да ради бога! – отрезала Надежда. – Что мне ваша охрана? Я сейчас от следователя! И если что – прямо к прокурору!
– Какой следователь? – растерянно забормотал доктор. – Какой прокурор? О чем вы говорите, женщина? Вы что, из нервного отделения сбежали?
– Это вы сейчас в нервное отделение ляжете! Впрочем, нет, вы отсюда прямо в камеру отправитесь! И срок будет нема-алый…
Последнюю фразу Надежда Николаевна взяла из какого-то сериала и с гордостью поняла, что у нее получилось гораздо лучше, чем у той актрисы. Во всяком случае, доктор Лопатин побледнел еще больше и попытался отступить. Но отступать было некуда, Надежда зажала его в угол.
– В какую камеру? – испуганно переспросил врач.
– Известно в какую! Предварительного заключения! Это же тяжкое преступление! Покушение на убийство! Прокурор взял это дело на особый контроль!
– Женщина! – взмолился врач. – Объясните уже, что вам нужно?
– Я хочу знать правду, и ничего, кроме правды! – громогласно возвестила Надежда и продолжила обычным голосом: – К вам поступила больная в бессознательном состоянии, пострадала в дорожно-транспортном происшествии… сначала вы не могли ее опознать, но потом выяснили, что это – София Листьева…
– Ах, вы о ней? Вы о Листьевой?
– А о ком же еще?
– Так ее у нас больше нет, ее перевели…
– Куда? Кто? На каком основании?
– А на каком основании вы мне задаете эти вопросы?
Лопатин еще сопротивлялся, но Надежда Николаевна почувствовала, что он почти сдался и нужно еще немного надавить, чтобы узнать истину.
– На каком основании? – продолжила она, не снижая напора. – Да на том основании, что у меня серьезные основания устроить вам основательные неприятности! Вот на каком!
Слова были бессмысленные, но на Лопатина они произвели сильное впечатление. Надежда Николаевна уже давно усвоила постулат: главное – не что сказано, а как. В придачу к словам она состроила самую зверскую физиономию. Помогло.
– Что?! – испуганно переспросил доктор, дрожа и еще больше бледнея.
– А еще на том основании, что, если вы откажетесь разговаривать со мной, вам придется поговорить с прокурором!
– Почему с прокурором? При чем тут прокурор?
– При том, что тут имеет место уголовное преступление! Человека сбили – раз, с места преступления водитель скрылся – два, а теперь еще пострадавшую перевезли в неизвестном направлении, а это уже похищение! Статья триста сороковая, пункт «б»!
Номер статьи Надежда выдумала на ходу, но эта конкретная деталь произвела на Лопатина сильное впечатление, и он еще больше перепугался. Хотя, казалось бы, куда уж больше? Стоял весь синий, так что Надежда даже забеспокоилась, не хватит ли его кондрашка, но потом решила, что раз они в больнице, значит, помощь окажут быстро, и продолжала наступать:
