При внимательном рассмотрении этот вывод, подготовленный начальниками штабов как рекомендация для кабинета, представляется чрезвычайно любопытным. В нем подразумевается, что «серьезное облегчение для поляков» возможно, если правительство готово развязать воздушную войну против Германии и если оно сможет убедить общественное мнение нейтральных стран, особенно Соединенных Штатов Америки, в правоте своих действий. Можно только недоумевать относительно уместности и правомочности начальников штабов давать советы относительно общественного мнения нейтральных стран. В любом случае, надо полагать, такой риск был бы оправданным, если он означал реальную помощь попавшим в тяжелое положение полякам и нанесение ударов по ослабленным военно-воздушным и наземным силам Германии на Западном фронте.
Поляки также адресовали настоятельные просьбы и к правительству в Париже. 4 сентября был подписан франко-польский договор о взаимной помощи. Он был идентичен британскому прототипу и сразу же после подписания вошел в силу. Польский посол в Париже после этого стал настаивать на немедленном общем наступлении на западе в соответствии с договоренностью между генералом Гамеленом и польским военным министром 19 мая.
В тот день начальник имперского Генерального штаба генерал Айронсайд и главный маршал авиации Ньюуолл прибыли в Венсенн для переговоров с французским Генеральным штабом. Несмотря на многочисленные предыдущие совещания объединенного комитета штабов, которые происходили с конца марта, британские начальники штабов не могли доложить кабинету, что намерены предпринять французы в нынешних условиях. Британцы также не информировали французов о своих намерениях. Не было скоординированного плана действий на такой случай, равно как и совместного плана помощи полякам. Обсуждения в Париже существенно не продвинули этот вопрос, во всяком случае для поляков.
Айронсайд и Ньюуолл на следующий день доложили кабинету, что после завершения сосредоточения своих армий Гамелен собирался около 17 сентября «надавить на линию Зигфрида» и проверить ее прочность. Французы полагали, что возможен и прорыв, однако «Гамелен не собирался рисковать драгоценными дивизиями при неосмотрительном наступлении на сильно укрепленные позиции». Кабинет принял к сведению план Гамелена и пришел к решению, что английские бомбардировщики могут быть использованы для развития любого прорыва через линию Зигфрида.
В версии происходящего на этих англо-французских обсуждениях, изложенной генералом Гамеленом, британская позиция представляется в несколько ином свете. Гамелен утверждает, что накануне встречи с Айронсайдом и Ньюуоллом он спросил начальника штаба ВВС Франции генерала Вюймена, каковы его предложения по оказанию помощи полякам. Вюймен ответил, что «думал» о начале бомбардировочных операций на Польском фронте, «но для этого необходимо иметь согласие англичан».
На время мы можем отодвинуть в сторону наше недоумение относительно того, что именно французы обсуждали с британцами все прошедшие месяцы, и вновь вернуться к англо-французской встрече на следующий день, 4 сентября. Иными словами, мы вернемся к совещанию генерала Айронсайда и главного маршала авиации Ньюуолла с французским Генеральным штабом – в версии Гамелена.
Оно оказалось безрезультатным. Не было решено ничего. С британской стороны в основном говорил Айрон сайд, в то время как Ньюуолл был демонстративно сдержан относительно любых возможных действий королевских ВВС для помощи полякам. По сути, это была очередная типичная встреча штабистов, только на более высоком уровне.
Через два дня, 6 сентября, генерал Вюймен информировал французский Генеральный штаб, что просьбы поляков о помощи средствами авиации союзников «становятся все отчаяннее», в то время как реакция британцев остается уклончивой. Вюймен полагал, что возможность для отправки такой помощи уже упущена, особенно для французской авиации, оснащенной хуже британской. Районы, куда могли быть посланы французские бомбардировщики, уже занимаются немцами. Тут Гамелен заметил, насколько прав был в мае, когда отказался связать себя обещанием оказать полякам помощь с воздуха, если они подвергнутся нападению. Он обсудил этот же вопрос позже с французским премьером. Даладье согласился, что Франция не может помочь полякам ни с воздуха, ни с моря. Но англичане со своими современными бомбардировщиками наверняка могут что-то сделать? – спросил он. Генерал Вюймен объяснил некоторые технические трудности, с которыми столкнулись англичане. Гамелен добавил, что в любом случае «королевские военно-воздушные силы категорически отказались посылать в Польшу самолеты, когда их просили об этом»
[32].
4 сентября произошли еще две довольно показательные встречи – когда Айронсайд и Ньюуолл были в Париже. Французский министр иностранных дел Боннэ информировал генерала Гамелена, что договор о взаимопомощи с Польшей подписан и поэтому договоренность между Гамеленом и польским военным министром, достигнутая 19 мая, приобрела законную силу, потому Франция обязана открыть второй фронт против Германии «своими основными силами». Польский посол Лукасевич просил Боннэ об этом, как только был подписан договор. Боннэ отмечает, что Гамелен уклонился от прямого ответа. Он заявил, что договор не имеет законной силы, так как в момент его подписания не было параллельного политического договора. Он также утверждал, что, когда говорил о помощи полякам, имел в виду атаку «основными силами» Франции на линию Зигфрида.
Боннэ, один из главных миротворцев, сделавший все возможное, чтобы избежать войны, теперь оказался в положении адвоката дьявола. Он направился к Даладье, желая убедить его, что объявление войны изменило все. Франция должна предпринять «решительное наступление», чтобы вынудить Германию вести войну на два фронта. Польша «с ее восьмьюдесятью дивизиями» необходима для обеспечения победы союзников; сейчас важно, чтобы «мы не позволили немцам разгромить ее в течение каких-нибудь нескольких дней».
Боннэ напомнил Даладье, что именно из-за необходимости сохранить польские дивизии для войны на два фронта генерал Гамелен на заседании военного совета 27 августа высказался в пользу войны. Однако Гамелен одержал верх над Боннэ. Королевские ВВС тоже. Никакой помощи Польше на суше и в воздухе не будет.
Немцы, захватив Париж, обнаружили текст письма, посланного генералом Гамеленом польскому главнокомандующему маршалу Рыдз-Смиглы. Оно подтвердило неискренность (мягко говоря) генерала Гамелена.
Письмо было написано 10 сентября и адресовано польскому военному атташе в Париже для передачи маршалу. Очевидно, оно явилось ответом на запрос, в какие сроки поляки могут рассчитывать на эффективную помощь от французов. Гамелен ответил, что более половины его «активных» дивизий на северо-востоке уже участвуют в боевых операциях. После пересечения границы Германии они встретили упорное сопротивление, «но мы тем не менее наступали». К сожалению, писал Гамелен, из-за сильной обороны противника, а также ввиду того, что «у меня еще нет в достаточном количестве необходимой артиллерии»
[33], французские войска были вынуждены перейти к позиционной войне. В воздухе, лгал французский главнокомандующий, «мы ввели в бой наши воздушные силы во взаимодействии с нашими наступающими наземными войсками; нам противодействует значительная часть люфтваффе». Все это является свидетельством того, писал в заключение Гамелен, что «я выполнил обещание начать наступление нашими основными силами на пятнадцатый день после начала мобилизации, раньше предусмотренного срока. Невозможно сделать большего»
[34]. Через два дня, 12 сентября, Гамелен, после встречи с Чемберленом и Даладье, отдал приказ генералу Жоржу приостановить даже ограниченные наступательные операции против линии Зигфрида, которые он начал, и отвести назад выдвинувшиеся части. Генерал Гамелен в своем письме маршалу Рыдз-Смиглы сообщил о решительных действиях, на которые рассчитывали поляки. Аналогичные обещания они получили и от англичан и поэтому начали оборону своей страны, уверенные, что в борьбе не будут одиноки. Они и представить не могли, что не получат абсолютно никакой помощи от своих могущественных западных союзников.
