Давным-давно глупая девочка Санька сказала своему телохранителю, что всему свой час — и любви, и делу. Сейчас было время Стаса строить будущее, и она не имела права тащить его назад. Ему выпал шанс начать новую жизнь, впервые пойти той дорогой, которую выбрал сам.
— Да, все правильно. — Ее била мелкая дрожь, и внутри, и снаружи. — Счастливого тебе пути, Арес.
Она развернулась и в отчаянии потянула за ручку, ища выход из душевной темноты, но Стас, грубо выругавшись, рванулся вперед и захлопнул дверь предплечьем, касаясь грудью полуголой спины Сани.
— Ну зачем ты так? — с упреком спросил он. — Если не хочешь, чтобы я уезжал, только скажи. Я останусь в Москве, буду и дальше ходить за тобой тенью. Ты ко мне привыкла, это нормально… Саша… Я тебе слишком многим обязан, попроси — и я никуда не поеду.
Она не смела к нему повернуться. Одно слово — и начнет рыдать, упадет на колени.
В Сане умещалось много недостатков, но она никогда не была неблагодарной. Стас отдал ей год жизни, ограждая от опасности, помогая пройти через трудные времена; без него дело Василевского рассыпалось бы, тот успел бы улететь за границу, и кто знает, сколько проблем он создал бы в будущем их семье.
Саня для начала могла хотя бы сказать «спасибо» Аресу. Но слов не хватало, губы дрожали, и несколько мучительно долгих мгновений не получалось вымолвить ни звука. И толку, что училась прощаться?
— Ты молодец, удачи тебе в Штатах, — наконец произнесла она, остро чувствуя, как его пальцы осторожно скользят по ее плечу. — Но я бы хотела попрощаться с тобой… так, чтобы ты понял, насколько я тебе благодарна за все. Мы друг другу больше ничего не должны, но… давай расстанемся с чувством… с чувством света, которое нас всегда связывало… — Голос сорвался, а Саня медленно спустила бретельку платья непослушными холодными пальцами. Первый раз в жизни она открыто умоляла мужчину о ласке. Навязывалась, унижая себя. Трезвая, и не оправдаться алкоголем… Но ей было все равно, она не могла его отпустить вот так, как будто они чужие.
Она всем телом ощутила, как напрягся Стас, как застыли его руки, окаменели мышцы. Резкий вдох-выдох, и он развернул ее лицом к себе, провел ладонями вдоль щек, стирая влагу, глядя в глаза и все еще не веря. У него был взгляд обреченного человека, который больше себе не принадлежит, его пальцы подрагивали, и Саня прошептала, сдерживая мучительный стон:
— Прикоснись ко мне… так, как хотел когда-то.
С этим она, не глядя, нащупала дверной замок и провернула его, отрезая их двоих от остального мира.
* * *
Ее шепот, аромат летнего сада… «Прикоснись ко мне». Неужели это она просит? В голове ни одной связной мысли, а в бездонных глазах Саши — привычная серьезность… и вызов, такой непривычный. Кожа нежная, атласная, и нет сил не трогать ее.
— Светлая моя, я ведь не железный.
Но Саша и не сопротивляется. Теперь, когда их уже ничего не связывает, она хочет попрощаться по-взрослому, дать ему немного кислорода, которого не хватало целый год. И он не способен устоять.
На ней очень сексуальное платье. Нет, не так. Что бы она ни надела, всегда — чистая женственность, которая пробуждает самые порочные мысли и чувство собственника, желание владеть ею — и подчиниться, когда она просит…
Взгляд скользнул по голому плечу, с которого она спустила бретельку. Какой совершенный изгиб, как у его мечты. Стас, едва дыша, провел пальцами вниз по ее руке и дальше, пока не добрался до края платья над коленом. Просунул ладонь под гладкую ткань и медленно стянул вверх, обнажая стройное бедро, которое знал по очертаниям наизусть.
Стас не мог говорить, не было слов, чтобы выразить чувства; он только смотрел Саше в глаза, чтобы она все прочитала сама.
Она вздохнула тихо, приоткрыв вишневые губы, и Стаса унесло. В новой реальности была только она, а мир вокруг — неясный фон, карандашный набросок. Везде свет, яркий, ослепляющий.
Он приподнял ее, прижимая к двери, и провел языком вдоль теплой шеи. Светлая обняла его ногами и руками — и поцеловала яростно, страстно, покусывая его губы и всасывая в рот его язык. Они целовались, как в сумасшедшем запое, и так нестерпимо жгло в груди, что хотелось заорать.
Саша льнула к нему и до одури возбуждающе выгибалась, лишая остатков разума. Она нетерпеливо стянула с него галстук, пока он нес ее… куда-то. Стас не мог даже толком оглядеться, чтобы понять, в какой они комнате, какая здесь мебель. На это просто не было времени: если он не возьмет Сашу прямо сейчас, то свихнется. Кислород через пару вдохов закончится.
Он уложил ее на массивный стол, смахнув гору коробок, отщелкнул пряжку ремня и застыл, пытаясь выровнять дыхание. Саша тут же поднялась и принялась расстегивать его рубашку, с силой дергая ткань, но пуговицы не поддавались, и светлая впилась ртом в его шею, как вампирша. Он хрипло застонал и запутал пальцы в ее густых шелковистых волосах, освобождая от заколок. Сколько раз он хотел вот так распустить ей волосы, ощутить их мягкость…
Стас сбросил пиджак, проклятую рубашку, отрывая пуговицы, и снова замер, глубоко дыша. Безумие какое-то… чистый адреналин в венах.
Как вообще продержался так долго, не ощущая ее вкуса на губах?
Саша провела ладонью по его груди, прессу и не остановилась, пока ни сжала пальцами его окаменевший член через ткань брюк.
Боже, хоть бы не умереть.
Стас сорвал с себя остатки одежды и встретил откровенный, восхищенный взгляд, под которым даже демоны умолкли. У Саши раскраснелись щеки, а в глазах полыхал такой огонь, что хотелось быть грубым — и она ведь не против…
Он зачарованно стянул пальцами лиф, касаясь упругой груди, едва прикрытой золотистым бюстгальтером, а затем заставил Сашу прогнуться и приподнять бедра, чтобы спустить платье полностью.
На ней не было чулок, только белье, и Стас наклонился, чтобы лизнуть потрясающий плоский живот. Сколько раз он чувствовал его под руками во время тренировок. Сколько раз сошел с ума от того, что не мог вот так прижаться языком, прихватить кожу зубами…
Сдвинув Сашу на край стола, Стас завел вверх ее стройные ноги, все еще обутые в шпильки, и по очереди поцеловал ямочки под коленями. Очертил большим пальцем тонкую полоску кружева между ног, просунул под нее два пальца и оттянул в сторону, улетая от мысли, что светлая хочет его так же сильно, как и он ее.
— Пожалуйста… — попросила она.
— Пожалуйста что? — Он несколько раз медленно провел головкой члена вдоль ее влажного горячего клитора, наслаждаясь ее нетерпением.
— …возьми меня, я дышать не могу, — сбивчиво прошептала она и всхлипнула, когда он резко вошел в нее одним толчком, до конца, оглохнув на пару секунд от эйфории. Наконец-то. Господи, наконец-то он был в ней, с ней. Стас обхватил ее тонкие щиколотки и, сведя их вместе, начал двигаться — быстро, жестко, как не раз видел во сне. И она точно так же, как и во сне, протяжно стонала:
