— Зачем ты ей дал свой номер?
— Просто так. Решил, если она попросит девяносто девять раз, то на сотый дам. Ты же знаешь, я люблю математику.
— Как мне теперь в глаза одногруппникам смотреть?!
— А ты не смотри. Вот так делаешь, — он опустил взгляд в пол, — и идешь мимо.
И он вышел из комнаты.
Она злилась на себя из-за того, что не все равно, с кем и когда общается ее телохранитель, но чем больше безликих дней проходило, тем чаще она ловила себя на мысли: он ведь уедет. Поэтому Саня устраивала скандалы Аресу, который, впрочем, вообще никак не реагировал на ее выпады. С того самого покушения, когда она не позволила ему закрыть себя, Саня с охранником будто местами поменялась. Он стал замкнутым и серьезным, а она превратилась в эмоционально неуравновешенную, навязчивую гарпию.
Стас перестал играть с ней на синтезаторе, отказался от домашних тренировок по единоборствам, и Саня ужасно скучала по их совместным минутам, когда они смеялись и просто жили. Она дошла до того, что жаловалась на Стаса Насте, хотя он ведь прекрасно выполнял свою работу.
Наверное, это нормально — испытывать подобные угнетающие чувства, когда близкий друг отстраняется. Хочется поругаться, добиться от него вспышки эмоций, лишь бы не это равнодушие, жалящее в самое сердце.
В итоге, чтобы хоть как-то навязаться Аресу, Саня предложила его пофотографировать. Она как раз устраивала сессию для Насти и подумала, что и Стас не откажется.
— Это еще зачем? — удивился он.
— Я так хочу.
«Боже, какое тупое оправдание!» — подумала она, но ничего лучше на ум не пришло.
— Мне нужны модели, чтобы практиковаться. А у тебя живые эмоции, да и опыт в прошлом был.
Стас в этот момент читал бизнес-проект, который прислал ему Терехов, и на лице у охранника эмоций было ноль, как и все последние месяцы. Он скептически приподнял бровь и сказал:
— Ну, если живые, то согласен.
Сане нравился стиль портретов Анни Лейбовиц, и она попыталась его сымитировать. Установила студию с серо-буро-козявчатым фоном и контрастным светом, усадила Стаса на барный стул по центру.
Беспроводной радиопередатчик на камере позволял свободно двигаться вокруг объекта съемки, контролируя подачу света, но у Сани все валилось из рук.
— У меня под таким углом лицо толстое, — жаловался Арес, и она меняла ракурс. — Ты же пересвечиваешь, неужели не видишь? А баланс белого проверила? Забыла?!. Ясно, почему ты не стала фотографом.
За полчаса Стас довел ее до белого каления — у собственных нервов она баланс точно проверила: белее некуда!
Наладить дружеские отношения во время мучительной фотосессии так и не удалось, зато у нее было пятьдесят однотипных фоток Стаса и дрожащие от ярости руки.
— Скажешь еще слово, и я разобью камеру о твою голову, — пригрозила она.
— У тебя батарея садится, поэтому лампа срабатывает через раз, а ты и не видишь.
Саня взвыла и ушла из комнаты на кухню, громко хлопнув дверью. Она не понимала, что с ней происходит. Почему стала такой ранимой, эмоциональной? Наверное, стресс после сумасшедшего, напряженного года. Надо бы поехать летом отдохнуть. А заодно сдать кровь на гормоны. Кажется, там полный сбой.
Сане было обидно и как-то… непривычно. Как будто она ребенок, а не взрослый, ответственный человек.
Она сидела за столом на кухне, расстроенная, и держала в руках фотоаппарат, машинально просматривая снимки, когда вошел Стас.
— Дай сюда, моя очередь. — Он забрал у нее камеру и, помявшись, добавил: — Не грусти, светлая моя.
Она посмотрела на него, грустно усмехнувшись, и он нажал на кнопку затвора. Щелк.
— Не знаю, может, во всем виноват этот переходный период между постоянным стрессом и победой. Василевского все еще держат, дату суда не назначают. Вроде бы, и так понятно, чем дело закончится. А на душе тяжело. Не могу расслабиться.
— И все? Ты только из-за этого расстраиваешься?
— Да, — соврала Саня.
— Прохорова, ты хоть представляешь, какое осиное гнездо разворошила и осталась жива? Радуйся, гордись.
Саня улыбнулась. Щелк.
— А еще ты не даешь мне себя фотографировать, — пожаловалась она, как маленькая.
Стас оперся плечом о стену и промотал сделанные снимки.
— Вот, вполне ничего… Не такая ты и безрукая.
В Ареса полетела деревянная подставка для кружек.
— Ладно, обещаю быть послушным. Идем.
Вторая часть фотосессии прошла веселее. Стас даже не поленился и переоделся в элегантный темно-синий костюм, который хранил у себя в комнате для серьезных мероприятий, куда сопровождал Саню.
«До чего же хорош», — восхитилась она, гордая тем, что Стас не только не сдался, но медленно шел вверх, в гору, пытаясь взять под контроль собственную жизнь.
Глядя, как лукаво светятся до боли родные зеленые глаза, как искренне Стас пытается помочь ей, Саня испытала такой прилив тепла к сердцу, что стало трудно вдохнуть. Теперь она поняла, что так влекло к Архипову. Он был непотопляемым кораблем. Он обладал настолько сильным духом, что только сам мог себя погубить, другим не удалось.
«Вот у кого действительно прекрасные гены, — сделала вывод Саня. — Даже Володя позавидовал бы».
Но она не давала себе шанса влюбиться, пресекала крамольные мысли на корню. Они со Стасом, может, и родственные души, но совершенно несовместимые. У них разные ценности, разные цели, разные дороги. Он — временное явление, как сезон дождей. Да, привлекательный и пробуждающий к жизни, но и непостоянный, штормовой, смывающий с лица земли. В нем легко утонуть, если потерять контроль над ситуацией.
А Саня не хотела больше тонуть. Она хотела жить свободно, без эмоциональной зависимости от непредсказуемого мужчины. Неважно, насколько он хорош.
Когда-нибудь в старости они встретятся, обнимутся и вспомнят былые подвиги… Вот! Они военные товарищи, поэтому и привязанность настолько крепкая.
«Слишком крепкая», — нашептывало сердце, но разум отмахивался: переживем и это.
* * *
Месяц перед сессией пронесся в бешеном темпе, в зачетах и работе. В последнюю субботу мая Настя пригласила Саню в гости, посидеть у бассейна, поговорить за жизнь.
Теплый вечер, первые звезды на небе… Красота.
Бассейн находился во внутреннем дворе, и по периметру горели низкие фонари. На столике мерцали бокалы с розовым вином, ловя блики больших квадратных ароматических свечей; любимый Настин аромат — зеленого яблока.
У подруги была мощная музыкальная система, которую она любила слушать на полной громкости. Не потому, что устраивала шумную вечеринку, а чтобы просто отвлечься и перебить неуправляемый поток мыслей, как она объясняла. Сейчас она включила громоподобную музыку специально: Большой Босс с Цербером сидели в доме, в рабочем кабинете, обсуждая дела. Действительно, чем еще заняться двум холостякам в субботу вечером?
