Саня осторожно сказала об этом, и Стас наконец посмотрел на нее. За время, которое они были знакомы, у него проступили почти незаметные, но все же морщинки вокруг глаз. Он слишком часто щурился, пытаясь прожечь дыру в каждом встречном, кто смел взглянуть на Саню.
— То есть мое будущее зависит от решения отца. Дежавю какое-то. Чувствую себя провинившимся мальчиком, который никогда не сможет расплатиться за проказы. Так и хочется сказать: я устал, я ухожу.
— Кстати, по поводу усталости. Сегодня Володя здесь ночует. Двое охранников на смене есть, систему видеонаблюдения ты вчера проверял… Так что даю тебе официальный отгул. Поезжай домой, отдохни. Развейся. А то живешь, как в казарме.
Пальцы Стаса замерли на клавиатуре, он напрягся и выпрямил спину.
— А… зачем Владимиру оставаться?
— За тем самым. Ты какой-то непонятливый сегодня. Володя и так ждал пять месяцев. Между прочим, я ему рассказала тогда, в августе, что целовалась с другим. А он простил и ни разу не упрекнул. Святой человек.
Стас отложил ноутбук и поднялся.
— Ты же собиралась с ним в ресторан. Китайский.
— Передумала, обойдемся без ресторана.
— Гм… Ты права, я поговорю с отцом по поводу моей судимости. Ему не убудет, а мне радость. Позвоню Валентину Геннадьевичу, узнаю, когда дают свидание.
* * *
Стас вышел из комнаты и наконец вдохнул. Ему стало физически плохо, в глазах потемнело. Он прислонился спиной к стене и зажал переносицу двумя пальцами, чтобы прийти в себя, а потом направился в ванную и плеснул холодной воды в лицо. Провел влажными пальцами по волосам, приглаживая. Руки начало покалывать от кончиков пальцев вверх до плеч, до того захотелось ударить в зеркало кулаком, чтобы унять болью ярость. Стас посмотрел на свое отражение и не узнал себя. В уставших глазах горел огонь мучительной ревности.
«Павел смотрел на нее, как на собственность», — зазвучало воспоминание, остужая голову.
— Она не твоя, ты ей никто. Вы просто идете по одной дороге до первого перекрестка. Понял? Саша тебе не принадлежит, она не предмет. — Но разумные доводы отбивались от сердца… как там Прохоров выразился когда-то? как щебенка от бампера.
Через несколько минут, так и не успокоившись, Стас вернулся в гостиную.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — заволновалась Саша.
— Не очень. Мне и правда не помешает отгул. Приеду за тобой утром. Когда твой… этот придет?
Саша привычным движением перебросила волосы на одно плечо и глянула на настенные часы.
— Минут через тридцать.
Стас взял ноутбук и уселся прямо на стол. Сосредоточиться так и не удалось, хотелось вышагивать по комнате и громить мебель. Злая, ревнивая энергия рвалась на свободу, и он даже не услышал, когда князь Солнышко наконец вошел в квартиру. В ушах шумело, а мир заволокло туманом. Стас не мог сдвинуться с места, пока Владимир не исчез в другой комнате. В спальне, наверное.
Саша что-то говорила, давала инструкции, но Стас ничего не запоминал. Он кивнул и убрался из квартиры, захватив ключи от машины и своего жилища на Патриарших. По привычке надел бронежилет под куртку, захватил рацию для связи с охраной. Ноутбук решил не брать, чтобы не швырнуть в эмоциях об стену.
Он не мог гнать, превышая скорость, не мог напиться — весь запас этих опций с лихвой был использован в юности, и теперь меньше всего хотелось вляпаться в неприятности или в новую судимость. Чего хотелось, так это чтобы Саша выставила Владимира вон, желательно навсегда.
Стас очень долго сидел в машине, пока не стемнело до беспросветной черноты, а потом поднялся к себе и, не выдержав, позвонил Прохоровой. Она не ответила. Трубка улетела в стену. Ну вот, что и требовалось доказать. Технику нельзя давать буйнопомешанным.
Стас присел у стены, терзаемый удушливой, неуправляемой ревностью. В последние годы его руки загрубели, на загорелой коже местами виднелись белые нитки шрамов. Порез вдоль вены давно зажил, но уродливый шрам остался важным напоминанием о том, что все в этой гребаной жизни можно перетерпеть. Главное не сломаться.
Но сколько ни убеждал себя, перед глазами стоял совершенный силуэт Саши: ее касается другой мужчина, и ей это нравится. И с Василиском нравилось.
Взгляд упал на журналы, которые так и не выбросил, чтобы не забывать, каким мажорным упырем Стас Архипов был когда-то.
— Ну что, допрыгался? — спросил он у собственной картинки в журнале.
Он не представлял, как пережить ночь, и спустился в ресторан, чтобы отвлечься. За одним из столиков сидела девушка в откровенном голубом платье. Она явно никого не ждала, вернее, искала, с кем бы уйти. Стаса она заметила сразу и, соблазнительно поведя обнаженным плечом, приглашающе улыбнулась. Он поморщился. Может, и стоило бы ее трахнуть в туалете, вдруг пришел бы в себя. Но внутри скопилось столько немой ярости, что Стас с большим удовольствием наорал бы на незнакомку, чем полез к ней под платье.
«И тут покоя нет», — разозлился он и выбрался на улицу, прогуляться по Патрикам. Погода стояла паршивая. Падал ленивый снег, но мороза почти не было, и под ногами хлюпала слякоть. Завтра вообще все поплывет, наверное, как раз к Новому году.
По спине пробежал колючий холодок: появилось дурное предчувствие, что за Стасом следят. Он огляделся: вроде никого. Нервы ни к черту…
До жути хотелось курить, но он держался, потому что легко поддавался зависимости. «Всего одну сигарету», — ныла в висках мысль, но он знал, что потом будет и вторая, и десятая…
По улицам гуляли довольные люди, предвкушая новогодние праздники, а мозг Архипова показывал видео Саши, которая стонет и выгибается в чужих объятиях. Поняв, что дошел до ручки, Стас повернул назад к дому. Было уже темно, он не знал, сколько прошло времени, потому что оставил телефон валяться у стены, а наручные часы он вообще у Саши забыл.
Он начал волноваться, что ему могли звонить по важному делу. Или еще чего хуже — с Прохоровой что-нибудь случилось. Только сейчас он подумал, что не взял с собой рацию, чтобы держать связь с охраной. Но когда выходил из квартиры, плохо соображал.
Вбежав в широкий подъезд, Стас прошел мимо спящего консьержа в холле и быстро поднялся в лифте на последний этаж.
В квартире кто-то был. Он сразу почувствовал, еще до того, как повернул ключ в замке… Несмотря на усталость и рассеянность, он собрался в считанные мгновения, выхватив пистолет из кобуры, машинально снимая с предохранителя.
Но дверь распахнулась сама, и на пороге появилась пьяная в стельку Саша.
* * *
Володя ее поцеловал, как всегда, сдержанно, без излишних эмоций. Так уважаемый муж мог бы целовать жену на публике.
Это не плохо, конечно, даже мило, однако… Саня не знала почему, но, когда дело дошло до кровати, ей стало неуютно. Как будто она поступала неправильно. Все вдруг показалось неправильным. От Володи пахло хорошей туалетной водой, но резкий сандаловый аромат не слишком нравился. Она сама использовала только одну-единственную цветочную эссенцию, потому что предпочитала либо тот аромат, который вызывает восторг, либо никакой…
