Матвей молчал, он вообще ничего не произнес за весь день и только глядел по сторонам. О чем он думал, по выражению лица понять было невозможно. Но Стас знал, о чем: о том, что жизнь, конечно — сволочная штука, но невозможно не поддаться очарованию Саши и ее вере в силу человеческого духа.
Из квартиры они в сопровождении охраны отправились в город, и Саша показывала, где училась, куда ходила на секции, о чем мечтала. И столько в ней было заразительной энергии, что Стасу с каждым шагом становилось труднее сдерживать себя, чтобы не взять Сашу за руку… Просто взять за руку и идти вместе по дороге.
Вечером, когда они привезли Матвея обратно в Печатники, Стас достал из багажника своего «лэндровера» плоскую коробку с ноутбуком. Он подозревал, что парень психанет и воспримет это как благотворительность, но никуда не денется.
Стас последним поднялся в квартиру и молча положил коробку на грязный стол на кухне. Там стояла новая полупустая бутылка водки: видно, тетка просыпалась освежиться.
— Что это? — спросил Матвей.
— Это тебе из Гильдии фаталистов прислали. Сказали, главное, на порносайты не лезь в первый же день.
Матвей за день измотался и стал злой, поэтому побагровел и процедил:
— Идите вы со своими подачками знаете куда, Стас Юрьич?
Он знал. Но в углу на кухне рядом с пустой бутылкой лежала синяя коробка с дисками, а в ноуте был дисковод, поэтому Стас, ничего не ответив, с безразличным видом ступил к выходу, к проему без двери.
— Ну она же пропьет! — с надрывом сказал Матвей, пряча злые слезы. Наконец-то! Пробили-таки броню у парнишки за день.
— Когда пропьет, я тебе новый принесу. А в школе каскадеров послезавтра посмотрим, что с тобой делать. У них на подработку можно устроиться. Ты главное тетку заставь разрешение подписать.
Матвей не смог ответить. У него дрожали губы, и он дергал ими, прикусывая, опустив взгляд в пол, чтобы не показать, как сильно его задела за живое навязанная забота, которой он не просил. Но которая, как ни крути, просочилась под кожу. Ясное дело, ему было неуютно, потому что извилины в голове работали на двойной мощности, принимая новые обстоятельства.
— Послушай меня, — сказал ему на прощание Архипов. — Никто никому ничего не должен. И мне ты ничего не должен, Воробей. Но если вдруг у тебя будет лишняя минута, то включи чертов ноут и посмотри Сашины диски.
Матвей так и не выговорил «до свиданья», и гости уехали, закрыв за собой старую дверь.
Дома они сразу разошлись по комнатам, уставшие, и вдруг Архипову подумалось, что дом для него — там, где Саша. Это простая истина резанула острой болью по холодному сердцу, и шрам начал гореть, согревая…
…К концу декабря Стасу казалось, что он выгорит дотла, если не заведет женщину, желательно не одну, а гарем. Со времен августовского загула в больнице больше секса не случилось. До того не было год — и снова воздержание. Нехорошо это, вредно для здоровья.
Увы, с такой работой не особенно разгуляешься.
После летнего визита Василиска в клуб на Патриках Саша перестала там бывать, но за два дня до Нового года все-таки решилась. Пятница, четыре месяца учебы позади. Саша имела право выйти в люди; в конце концов, за Павлом круглосуточно следили. Угрозы от Ираклия не исходило: тот все еще надеялся благополучно закрыть дело сына и свалить из страны, потому и Василиска-отморозка придерживал, чтобы не натворил глупостей.
Вариант, что Павел наймет киллера, рассматривался, конечно, но психи любят завершать дела лично. Он сам придет, потому что помешан на Саше. Она ему нужна живая.
Стас тоже осознал, что помешан, и ему это знание встало поперек горла. Даже учеба, которую он затеял, — все ради Прохоровой. Он решил, что если сумеет встать на ноги в мире бизнеса, если очистит имя и построит собственный мир, то у него появится шанс.
«Дурак, ну какой шанс? Пока ты будешь вставать на ноги, она уже замуж выйдет три раза».
Но надежда — вещь гибкая, ее так просто не порвешь, не сломаешь.
В конце концов, помечтать-то можно. Не зря же приобрел рядом с Сашей этот бесполезный, но приятный навык.
В клубе их встретил несравненный Владимир Красное Солнышко. Стас наконец понял, почему светлая выбрала этого парня. Володя был занудой. Да, это главная причина. Другого объяснения просто нет. Что радовало: Саша не спала с этим маменькиным сынком. Она проводила все ночи одна.
Каждую ночь Архипов представлял, что она войдет к нему без стука и позволит доставить ей удовольствие…
— Стас?
Он выругался, едва не споткнувшись, и подумал, что скоро начнет выпадать из реальности, грезя о своей светлой, а в итоге потеряет работу и мозговые извилины.
— Вы обознались, — по привычке ответил он; обернулся и застыл.
— Я тебя узнаю даже в гриме, — рассмеялась девушка. — Брат упоминал, что ты в Москве, но я не поверила. Как жизнь?
Мария Данберг. Имя, которое было выжжено у него на сетчатке клеймом старых ошибок.
— Привет, Маша. Прости, я здесь по работе. У меня все нормально, жив-здоров. Как ты?
Он почувствовал себя неуютно, увидев скрытую мольбу во взгляде давней подруги. Наверное, каждые выходные проводила здесь… Черт. Надо же было тогда столкнуться с ее братом.
— У меня все замечательно, я завтра выхожу замуж, а через две недели мы переезжаем во Францию. К солнышку.
От сердца отлегло, и Стас даже устыдился, что возомнил из себя чужого идола. И все равно… этот ее взгляд. В серых глазах плескалось слишком много подавленных эмоций, а радость Маши от предстоящего замужества была чересчур наигранной.
— Мои поздравления.
— Я здесь с друзьями, не присоединишься?
— Не могу, увы. В другой раз… Нет, погоди. В другой раз тоже не смогу. Ты зря подошла, не стоило.
Она растерялась, и маска белого пушистого котенка слетела в считанные мгновения.
— Я хотела увидеть тебя.
Она была привлекательная, в коротком черном платье на бретельках, с зачесанными в высокий хвост русыми волосами. Маша водила острыми ногтями по красной поцарапанной коже над браслетами, и стало ясно, что девушка не просто волнуется. Она тоже — помешанная.
Отлично. Можно собраться всем вместе: Стас-Фаталист, Истеричка Маша и Василиск-Паша. Трио безумцев. Устроить цирк-шапито и поехать по миру с гастролями.
— Нам не нужно видеться, Маш. Я прошу у тебя прощения за все, но ты меня не прощай, я не заслужил. Мне жаль, что причинил тебе зло. Но придурков из своей жизни нужно уметь исключать. Вот и попробуй… Десять лет прошло все-таки.
— А разве у любви есть сроки? — с горечью спросила она и печально усмехнулась, на глазах выступили слезы. — Если бы ты только знал, как это больно — жить вдали от человека, которого любишь.
