— А что, у Тэсс есть тетушка Мейбл?
— Да не в этом дело, важно понять последовательность. — Бен притормозил и остановился у знака «стоп». — Стоит тебе появиться пару раз, как приглашают на свадьбу кузины Лори, а там дядюшка Джо приятельски похлопывает тебя по плечу и спрашивает, а когда же ты отважишься нырнуть. И все это только потому, что съел пюре с соусом. Эд покачал головой:
— Забавно! Да, приходилось мне видеть такое… опасная это штука. Знаешь, Бен, ты лучше бы о чем-нибудь другом подумал. Есть у Тэсс тетушка Мейбл, нет ли — не самая большая твоя забота. Есть и посерьезнее.
— Да? И что же именно?
— Известно ли тебе, например, как действует непереваренная говядина на кишечник?
— О Боже, что за мерзость!
— А то! Я хочу сказать, Бен, что тебе лучше подумать о ядерных отходах, кислотных дождях и потреблении холестерина. А к сенатору на ужин можешь смело идти. Если покажется, что он хочет затянуть тебя в лоно семьи, сделай что-нибудь такое, чтобы он перестал думать об этом.
— Например?
— Например, залезь пальцами в клюквенный соус… Ну вот, приехали.
Бен остановил машину и выбросил в окно окурок.
— Спасибо, Эд, ты здорово мне помог.
— Не за что. Как будем действовать?
Не выходя из машины, Бен осмотрел здание. Оно знавало лучшие времена, гораздо лучшие. На паре окон были газеты вместо стекол. Восточная стена сплошь покрыта надписями. Консервных банок и битых бутылок больше, чем травы.
— Он живет в триста третьей. Пожарная лестница идет с третьего этажа. Если дверь на засове, мне не хотелось бы гоняться за ним на его территории.
— Давай решим, кому идти в дом, а кому прикрывать выход, — предложил Джонсон, доставая из кармана десятицентовик.
— Идет. Орел — я иду в дом, решка — влезаю по пожарной лестнице и прикрываю окно.
Эд намеревался уже подбросить монетку, когда Бен остановил его.
— Нет, нет, не здесь. — И он накрыл ладонь напарника, не давая ему подбросить монету. — Последний раз, когда ты бросал в машине, мне пришлось есть на завтрак гороховые стручки. Лучше выйдем, там места побольше.
Они вылезли из машины. Для удобства Эд снял перчатки и сунул их в карман.
— Орел, — объявил он, показывая монету. — Не торопись, дай мне занять место.
— Пошли. — Бен подбросил носком ботинка горлышко пивной бутылки и пошел к дому. Поднявшись на третий этаж, он расстегнул «молнию» на куртке, внимательно осмотрел площадку и постучал в квартиру номер 303.
Подросток с всклокоченными волосами и дыркой вместо переднего зуба чуть приоткрыл дверь.
— Эмос Рид ер?
— А вы кто будете?
Бен показал жетон.
— Эмоса нет. Бегает, работу ищет.
— Ладно, потолкую с тобой.
— А у вас есть ордер или какая другая бумага?
— Можем поговорить на площадке, можем у тебя дома, а можем и в центр поехать. Звать-то тебя как?
— Я ничего не обязан говорить. Я у себя дома и занимаюсь собственными делами.
— Ну конечно, я отсюда чую запах травки, да такой сильный, что и дело можно завести. Хочешь, чтобы я вошел и посмотрел, что у тебя там и к чему? Отдел по борьбе с наркотиками проводит на этой неделе специальную операцию. За каждую сданную унцию порошка я задаром получаю майку.
— Кевин Данневилл. — На лбу у малого появились капли пота. — Слушайте, я знаю свои права.
Я не обязан разговаривать с фараонами.
— Что-то ты нервничаешь, Кевин. — Бен нажал, и дверь приоткрылась пошире. — Тебе сколько лет?
— Восемнадцать, но вас это совершенно не касается.
— Восемнадцать? А мне кажется, шестнадцать, и ты не в школе. Я могу отправить тебя в отдел по борьбе с малолетними преступниками. Но может, ты расскажешь мне о девочке, отец которой собирал монеты?
Кевин скосил глаза, и Бен увидел вмиг изменившееся выражение лица у парня. Он инстинктивно дернулся в сторону, и только это спасло жизнь полицейскому. Брошенный нож, пролетев мимо шеи, глубоко пропорол руку. Бен с силой ударил грудью дверь и с грохотом ввалился в квартиру.
— О Боже, Эмос, это же фараон. Ты не можешь убить его. — Кевин отскочил в сторону и наткнулся на стол. На пол упала лампа и рассыпалась на мелкие кусочки.
Ридер только ухмыльнулся:
— Да я сейчас сердце у этого мудака из груди вырежу.
Едва Бен успел отметить, что противник его — мальчишка, наверное, едва школу окончил, как нож снова пролетел совсем рядом. Он увернулся, стараясь одновременно выхватить пистолет левой рукой. Из правой хлестала кровь. Кевин пятился, как краб, не переставая хныкать. За спиной у него с грохотом распахнулось окно.
— Полиция! — За окном, расставив ноги и наведя пистолет, стоял Эд. — Бросай нож, иначе стреляю.
Ридер, не отрываясь, смотрел на Бена. Из уголка рта у него бежала слюна. Вдруг он захихикал.
— Сейчас я тебя немножко порежу, мужичок, на маленькие куски разрежу. — Он прыгнул вперед, подняв нож над головой. Пуля из тупорылого пистолета 38-го калибра попала ему в грудь и отбросила тело назад. На какое-то мгновение он застыл, широко раскрыв глаза. Из груди хлестала кровь. Эд поставил палец на предохранитель. Ридер упал, держа в руке складной стол, который при падении негромко звякнул, ударившись об пол. Ридер умер, не издав и звука.
Бен покачнулся и опустился на колени. Пока Эд пролезал в разбитое окно, он вытащил наконец свое оружие.
— Стоять, — процедил Бен сквозь зубы, направляя пистолет на Кевина. — Одно движение, и тебя обвинят в сопротивлении полиции.
— Это Эмос. Это Эмос всех их кончил, — рыдал Кевин. — Я только смотрел. Клянусь, я был в стороне.
— Только пошевелись, сучонок, и я оторву тебе яйца до того, как они тебе понадобятся.
Для порядка, хотя в этом не было надобности, Эд обыскал Эмоса и наклонился к Бену.
— Как рука?
Боль усиливалась, распространяясь с молниеносной быстротой — начала отдаваться в животе, вызывая тошноту.
— И надо же мне было выбрать орла! Следующий раз я бросаю.
— Идет. Давай-ка посмотрим, что там у тебя.
— Позови кого-нибудь убрать все это, а потом отвези меня в больницу.
— Главное, артерия не задета, иначе бы вся твоя кровь «А, резус положительный» уже вытекла через такую рану.
— Ну, тогда все в порядке. — Он глубоко вздохнул и втянул в себя воздух, когда Эд отдирал от раны рукав рубашки. — Как насчет партии в гольф?
— Вот так держи, чтобы кровяное давление не упало. — Эд забрал у Бена револьвер и плотно прижал освободившуюся руку к ране, предварительно замотанной платком. В ноздри Бену ударил запах собственной крови. Ногами он почти касался ног Эмоса.
