Тэсс подошла к окну. Деревья, выстроившиеся перед фронтонами домов, были черными и голыми. Видневшиеся тут и там кустики травы пожелтели и пожухли. Люди кутались в пальто и поеживались от ветра. Да, это не весна, подумала Тэсс, по-дурацки как-то все получается. Все спешат домой… И тут она увидела его… Одетый в черное пальто, он неподвижно стоял за молодыми деревцами. У Тэсс перехватило дыхание и подогнулись ноги. Выслеживает — ждет и выслеживает. Она инстинктивно бросилась к телефонному аппарату. Надо позвонить в вестибюль, думала она, лихорадочно нажимая кнопки. Или в полицию. Сказать, что он здесь, следит за ней. А потом спуститься вниз. Спуститься! Такую малость она должна сделать.
Но когда она снова посмотрела в окно, его не было.
Не набрав до конца номер, она продолжала держать трубку и смотреть на улицу. Его там не было. Просто кто-то шел домой, утешала себя Тэсс. Шел домой после рабочего дня — доктор или юрист, или банковский служащий. Она заставила себя вернуться к столу и спокойно поставить аппарат на место. Она гоняется за призраками. Ноги у нее все еще были ватными, и она присела на край стола. Медленно, постепенно она приходила в себя. Диагноз: острая паранойя. Предписание: горячая ванна и спокойный вечер с Беном Пэрисом.
Почувствовав себя лучше, Тэсс натянула кашемировое пальто, взяла портфель и перебросила через плечо сумку. Заперев кабинет, она направилась к выходу, но вдруг увидела, как поворачивается ручка двери, ведущей из коридора в приемную. Из похолодевших рук выскользнули ключи. Она шагнула назад к только что запертой двери. Дверь в приемную немного приоткрылась. Тэсс хотела крикнуть, но не могла: от страха сдавило горло. Она, как зачарованная, смотрела на открывающуюся все шире и шире дверь… Здесь не было извилистого коридора, по которому можно убежать, здесь негде было спрятаться. Тэсс глубоко вздохнула и поняла, что полагаться ей остается только на себя.
— Есть тут кто-нибудь?
— О Боже, Фрэнк, это ты… — Тэсс прислонилась к двери кабинета. Ноги у нее были словно ватные. — Что ты здесь выискиваешь?
— Я шел к лифту и увидел у тебя свет. — Он улыбнулся, довольный, что застал ее одну. — Только не говори мне, что ты снова собираешься работать дома. — Фрэнк шагнул в приемную, предусмотрительно прикрыв за собой дверь.
— Нет, свое грязное белье я оставляю здесь. — Тэсс подняла ключи. Она так злилась на себя, что ей захотелось врезать ему как следует. — Слушай, Фрэнк, у меня был тяжелый день, и мне не до твоих неуклюжих ухаживаний.
— Право, Тэсс… — Фрэнк вытаращил глаза и еще шире улыбнулся от смущения, — я и не знал, что ты можешь быть такой… агрессивной.
— Если ты не дашь мне пройти, тебя ждет более близкое знакомство с эти ковром.
— Как насчет того, чтобы пропустить по рюмочке?
— О Боже! — Она рванулась к нему, схватила за рукав свежевыглаженного пиджака и вытащила в холл.
— Или, может, поужинаем у меня дома? Стиснув зубы, Тэсс выключила свет и заперла дверь.
— Фрэнк, отчего бы тебе не отказаться от своих сексуальных иллюзий и не написать книгу? Это спасло бы тебя от кучи неприятностей. — Тэсс быстро прошла мимо него и вызвала лифт.
— Первая глава была бы о тебе.
Она набрала в легкие воздух и принялась считать от десяти до одного. К удивлению, это ничуть не успокоило ее. Подошел лифт, Тэсс шагнула в кабину, обернулась и загородила вход.
— Фрэнк, если тебе нравится форма собственного носа, задержись, дай мне спуститься одной.
— А то поужинаем, а после — в горячую ванну? — Двери уже закрывались. — Я знаю одно местечко, где подают чудесные котлеты по-киевски.
— Подавись ты своими котлетами, — прокричала она, прислонившись к задней стенке кабины лифта.
Тэсс уже почти добралась до дома, когда ее начал одолевать смех. Оказывается, если постараться, можно забыть о следующей по пятам полицейской машине и выкинуть из головы, что на третьем этаже твоего дома фараоны пьют кофе и смотрят по телевизору очередной выпуск новостей. Из-за дорожного происшествия на Двадцать третьей улице она ехала лишних пятнадцать минут, но это не испортило настроения.
Открывая дверь в квартиру, она что-то напевала… Пожалев мимоходом, что не купила свежих цветов, Тэсс прошла прямо в ванную и разделась. Как и в прошлый раз, она надела шелковое кимоно, пустила воду и добавила двойную порцию мыльной пены. Затем отправилась в гостиную и включила магнитофон. Послышался голос Фила Коллинза. Он радовался жизни и любви.
«И я тоже», — подумала Тэсс, погружаясь в горячую, душистую воду. Нынче вечером она не упустит ни минуты этой радости.
Открывая дверь, Бен почувствовал, что возвращается домой. Правда, мебель чужая и картины выбраны не им, но все равно он у себя дома. От картонной коробки шло тепло. Бен поставил ее на обеденный стол, покрытый льняной скатертью, которую, представилось ему, чуть ли не целую неделю вышивала какая-нибудь маленькая французская монашенка. Больше всего ему хотелось забраться в постель и заснуть минут эдак на шестьсот.
Рядом с картонкой из-под пиццы Бен поставил бумажный пакет, снял пальто и бросил его на спинку стула. Затем отстегнул кобуру и положил на сиденье.
Он вдыхал ее запах, который ощущался даже здесь, у самой двери. Мягкий, тонкий, изысканный. Купаясь в этом аромате, он чувствовал, как трудно противостоять желанию, которое ему предстояло обуздать.
— Тэсс!
— Я сейчас в ванне. Одну минуту. Бен пошел на запах и шум воды.
— Привет!
Встретившись с ее взглядом, Бен заметил, что она покраснела. Чудная, подумал он, присаживаясь на край ванны. В постели заставляет мужчину дышать, как загнанная лошадь, и краснеет, когда застаешь ее в ванне.
— Я не знала, когда ты придешь. — Тэсс пришлось сделать над собой усилие, чтобы не залезть в воду еще глубже.
— Просто нужно было подбить кое-какие дела.
Смущение исчезло так же быстро, как и пришло.
— Тяжко сегодня пришлось? На тебе лица нет.
— Скажем, это был один из неприятнейших дней на работе.
— А поподробнее не хочешь рассказать? — Он вспомнил кровь. Даже в его профессии так много ее бывает редко.
— Может, попозже….
Тэсс села в ванне, протянула руку и погладила его по лицу.
— Тут хватит места для двоих, если будешь хорошо себя вести. Что доктор Курт прописывает от переутомления? Почему бы тебе не воспользоваться ее надежными рецептами?
— Пицца остынет.
— Обожаю холодную пиццу! — Она принялась расстегивать на нем рубашку. — Знаешь, у меня тоже был странный день. Закончился он приглашением на котлеты по-киевски и горячие источники.
— Правда? — Бен встал и расстегнул брюки. Какое-то незнакомое, неприятное чувство охватило его — такое испытывают мужчины, которым прежде никогда не приходилось ревновать всерьез. — А разумно ли было отклонять такое предложение ради пиццы и мыльных пузырей?
