— Закрой круг, — велел Сэм. — Иначе я сам войду в него, хочешь ты этого или нет.
Не обращая на него внимания, Майя прочитала благодарственную молитву за свое благополучное возвращение и с помощью сестер закрыла круг.
— Оно продолжает использовать Ремингтона. — Майя надела мантию и завязала пояс, хотя ее собственная кожа тонкостью и гладкостью не уступала шелку. — Скорее как средство, чем как источник, но в том и другом качестве одновременно. Оно наполняет его ненавистью к женщинам и женской силе, а затем использует эту смесь для своей подпитки. Оно сильно, но у него есть свои слабые места.
Майя нагнулась за сумкой, выпрямилась и пошатнулась.
— Хватит! — Сэм одним движением подхватил ее на руки. — Ей нужно уснуть и забыть обо всем. Я знаю, как это сделать.
— Он прав. — Рипли положила руку на плечо.
Нелл и посмотрела вслед Сэму, уносившему Майю с поляны. — Он знает, что ей нужно.
У Майи кружилась голова, и это выводило ее из себя.
— Мне нужно восстановить душевное равновесие. Я не смогу это сделать, пока не встану на ноги.
— Было время, когда ты не отказывалась от помощи.
— Если бы я нуждалась в помощи, то не отказывалась бы от нее. И мне не нужно, чтобы ты… — Она осеклась. — Извини. Ты прав.
— Вот это да… Похоже, ты действительно не в себе.
Она положила голову на его плечо.
— Мне нехорошо.
— Знаю, малышка. Мы справимся. Голова не болит?
— Не очень. Честное слово. Я оправлюсь, но это нужно сделать быстро. Проклятие, Сэм, это головокружение… — Края ее внутреннего зрения подернулись дымкой. — Оно не проходит. Становится только сильнее.
— Все в порядке. Расслабься.
Впервые она последовала его совету и не стала спорить. Сэм нес ее к дому. «Я отругаю ее позже, — думал Логан. — Когда она придет в себя». Он поднялся но лестнице и осторожно положил ее на кровать.
Сэм понимал, что Майе нужен долгий и крепкий сон, но сидеть в полумраке и смотреть на нее, бледную и неподвижную, было нелегко. Нужно было помочь ей. Хотя бы для того, чтобы отвлечься.
Он знал, какими защитными кремами и мазями она пользовалась. Ее кожа еще хранила их запах. Положив Майю на кровать, Сэм выбрал нужное курение и свечи, которые должны были усилить действие того, что использовала она.
«Она всегда была организованной», — думал он, осматривая полки и буфеты на кухне и разыскивая нужное.
Цветы стояли даже здесь. Фиалки в глиняных горшках. И, конечно, книги. Он осмотрел коллекцию и выбрал книгу о лечении с помощью чар и заклинаний — на случай, если понадобится освежить память.
Нужные травы нашлись. Хотя кухонной магией Сэм пользовался давно, он сумел заварить чай с рутой, помогавшей духовному очищению.
Когда он вернулся, Майя уже крепко спала. Он зажег свечи и курения, потом сел рядом и скользнул в ее сознание.
— Майя, выпей это, а потом отдохни.
Он погладил ее щеки и прильнул к губам. Глаза Майи открылись, но продолжали оставаться туманными, а тело — ватным. Сэм поднял ей голову и прижал чашку к губам.
— Пей и лечись во сне. Сны унесут тебя далеко отсюда. Через тьму к свету.
Он отвел волосы с ее лба и снова уложил на подушку.
— Хочешь, я лягу с тобой?
— Нет. Я здесь одна.
— Неправда. — Когда глаза Майи закрылись, он поднес к губам ее руку. — Я буду ждать тебя.
Она отпустила его и погрузилась в сон.
Розовый сад, до которого ее родителям нет дела. В ее поднятых вверх ладонях трепещут бабочки, словно пальцы Майи — это лепестки.
Они с Рипли, юные и энергичные, разжигают на поляне костер в честь Белтейна.
[10]
Они лежит на полу перед камином, а Лулу сидит в кресле и вяжет.
Они с Сэмом идут вдоль берега жарким и душным летним вечером. Когда он останавливает ее и притягивает к себе, ее сердце колотится. Мир замирает и затаив дыхание следит за их первым поцелуем.
Поток горьких слез струится из ее разбитого сердца. Он беспечно уходит, а она, не веря своим глазам, стоит рядом с купой чудесных весенних фиалок.
«Я не вернусь».
Эта фраза уничтожила ее.
Сны приходили и уходили. Она стоит в своем летнем саду и учит Нелл шевелить воздух. Хлопает в ладоши от радости, когда обе ее сестры присоединяются к кругу силы.
Светлое подвенечное платье Нелл. Яркое платье Рипли. Они создают круг без нее так, словно это разумеется само собой.
Она одна.
«Сначала нами движет судьба, а потом — собственный выбор».
Она стоит на скалах с той, которую звали Огонь. Оборачивается и смотрит в лицо, очень похожее на ее собственное.
— Я не жалею о своем выборе, — говорит Майя.
— Я тоже не жалела. И не жалею сейчас.
— Умереть из-за любви — это неправильный выбор.
Та, которую звали Огонь, поднимает брови. В этом жесте чувствуется внутренний вызов. Ее волосы, колеблемые ночным ветром, напоминают языки пламени.
— Но это был мой выбор. Поступи я по-другому, дочь моя, возможно, сейчас ты бы здесь не стояла. Не была бы тем, кто ты есть. Поэтому я ни о чем не жалею. Ты сможешь в конце жизни сказать то же самое?
— Я лелею свой дар и никому не причиняю зла. Живу своей жизнью, и живу хорошо.
— Я делала то же самое. — Она раскинула руки. — Мы охраняем это место, но время течет быстро. Смотри. — Она жестом показала туда, где над краем обрыва клубился туман. — Оно жаждет того, чего не может получить, и это, в конце концов, его погубит.
— Чего я еще не сделала? — Майю охватывает тревога. — Что осталось на мою долю?
— Все.
Все гаснет, и Майя снова остается одна.
Лулу тоже была одна. Лежала под своим лоскутным одеялом и видела сны. Не догадываясь, что вокруг ее дома собирается черная пелена, обволакивает окна и проникает в щели.
Когда холодный туман окутал ее и проник в постель, Лулу зашевелилась, вздрогнула, недовольно застонала и натянула на себя одеяло, но от этого ей не стало теплее.
Она услышала плач младенца, протяжный и тоскливый. Материнский инстинкт заставил ее откинуть одеяло, встать и выйти из темной спальни.
— Иду, иду.
Во сне она шла по длинному коридору дома на скалах. Под ее ногами был гладкий пол, а не грубая трава, росшая во дворе. Лулу выбралась из дома и пошла сквозь сгущавшийся туман. Ее глаза были открыты, но она видела дверь детской, а не улицу с тихими домами, мимо которых проходила.
