Рипли почувствовала, что он дрожит, и ощутила ответный трепет.
Чтобы прервать поцелуй и отстраниться, потребовалось неимоверное усилие воли.
Мак судорожно выдохнул. На его шее бешено пульсировала жилка, и все же он не прикоснулся к Рипли, как договаривались. Она невольно восхитилась его умением владеть собой. Это внушало уважение.
Рипли провела пальцем по его губам.
— Поехали есть, — буркнула она и быстро вышла из спальни.
«Теперь мы в расчете», — решила она, застегивая пальто.
Джонатан К. Хардинг знал, как заставить людей говорить. Он отлично понимал, что в глубине души все люди хотят говорить, а чувство собственного достоинства, осторожность или нежелание отвечать — всего лишь дымовая завеса. Чем непригляднее или страннее предмет разговора, тем больше им хочется болтать.
Нужно было только проявить настойчивость, терпение, а иногда сунуть в ладонь сложенную вчетверо двадцатидолларовую банкноту. На интервью он собаку съел, и даже не одну.
Он смотрел на скалы у скоростного шоссе номер один, где отчаявшаяся женщина инсценировала собственную смерть. Картина была живописная — море, небо, утесы. Он представлял себе черно-белые фотографии, запечатлевшие эту драму.
Статья в каком-нибудь паршивом журнале его больше не прельщала. Из этого можно было сделать настоящий бестселлер.
Семена честолюбия дали первые всходы после посещения Ремингтона. «Странно, что это не пришло мне в голову раньше, — думал Хардинг. — Я сам не понимал, до какой степени желаю славы и богатства».
Другие делали это на каждом шагу. Превращали собственный опыт или дурацкое хобби в бестселлеры в глянцевых обложках. А он чем хуже?
Зачем тратить время и умение на дешевые журнальные репортажи? Зачем бегать за Ларри Кингом, упрашивая его дать интервью, если можно сделать так, чтобы Ларри Кинг сам пришел к нему?
Внутренний голос, о существовании которого он и не подозревал, проснулся и не уставал нашептывать ему: «Куй железо, пока горячо».
Именно это он и собирался сделать.
Собрав крупицы информации, слухи и неопровержимые факты из полицейских отчетов, он пошел по следу Элен Ремингтон, ныне Нелл Ченнинг-Тодд.
У него состоялась интересная беседа с человеком, который утверждал, что продал ей подержанный велосипед, когда она, видимо, была совсем на мели. После этого он задал несколько вопросов служащим автовокзала в Кармеле и убедился, что такой велосипед там видели.
Элен Ремингтон начала свое долгое путешествие, нажимая на педали голубого велосипеда с шестью скоростями.
Хардинг представил себе, как она поднималась и спускалась по холмам. На ней был парик — в одних отчетах говорилось о рыжем, в других — о черном. Сам Хардинг склонялся в пользу брюнетки. Вряд ли она хотела бросаться в глаза.
Хардинг потратил больше двух недель, идя по ложному следу и возвращаясь обратно, пока не сорвал куш в Далласе, где Нелл Ченнинг снимала номер в дешевом мотеле и работала по договору в какой-то забегаловке.
Девицу, поделившуюся с ним подробностями, звали Лайдамэй. Во всяком случае, так гласила табличка, пришпиленная к ярко-розовому лифу форменного платья. Она работала официанткой тридцать лет и считала, что поданным ею кофе можно было бы заполнить Мексиканский залив. Дважды была замужем, пинками выгнала обоих ленивых ублюдков и вновь свободна.
У нее был дрессированный кот по кличке Снежок и техасский акцент, такой резкий, что им можно было гранить алмазы.
Она ничуть не возражала против беседы с репортером. И не стала отказываться от двадцати Долларов «за доставленные хлопоты». Лайдамэй сунула бумажку именно туда, куда следовало, — в объемистый бюстгальтер.
Типаж был классический: обесцвеченные волосы, фонтаном падавшие на плечи, расплывшееся тело, голубые тени, нанесенные на веки до самых бровей. Хардинг тут же начал гадать, кто мог бы сыграть эту роль в фильме, поставленном по его книге.
— Я говорила Тайдасу — это наш шеф, — что в этой девушке было что-то странное, необычное.
— Что вы имеете в виду?
— Ее взгляд. У нее был взгляд кролика, который боится собственной тени. Она всегда следила за дверью. Конечно, я сразу поняла, что она в бегах. — Лайдамэй решительно кивнула и вынула из кармана передника пачку «Кэмела». — Мы, женщины, всегда чувствуем такие вещи. Мой второй муж пару раз пытался колотить меня. — Она выдохнула облако дыма. — Ха! Я сама надавала ему по заднице. У мужчины, который поднимет на меня руку, должна быть хорошая медицинская страховка, потому что он наверняка проведет несколько дней в больнице.
— Вы о чем-нибудь расспрашивали ее?
— Зачем пугать карасиков? — Лайдамэй фыркнула и выпустила из ноздрей облако дыма, которое сделало бы честь дракону. — Она предпочитала помалкивать. Ничего не скажу, она делала свою работу исправно и всегда была вежлива. «Леди, — сказала я Тайдасу, — эта Нелл — леди. У нее на лбу Написано». Тонкая как тростинка, короткая стрижка, волосы выкрашены паршивой темно-русой краской. Но класс есть класс, тут уж ничего не попишешь.
Она сделала еще одну затяжку и взмахнула сигаретой.
— Я ничуть не удивилась, когда увидела ее в теленовостях. Узнала сразу, хотя на экране она была ухоженная и светловолосая. Я сказала Сьюзен — мы со Сьюзен работаем в одну смену, — так вот, я сказала: «Сьюзен, глянь-ка в телевизор»… Он вон там, за стойкой, — добавила она для сведения Хардинга. — «Это же та самая малышка Нелл, которая несколько недель работала у нас в прошлом году», — говорю я Сьюзен. Она чуть из штанов не выпрыгнула, но я нисколько не удивилась.
— И сколько она у вас проработала?
— Около трех недель. Однажды она просто не вышла в свою смену. С тех пор о ней не было ни слуху ни духу. Скажу вам по секрету, Тайдас тогда здорово разозлился. Эта девушка умела готовить.
— Кто-нибудь разыскивал ее? Проявлял повышенный интерес?
— Ничего подобного. Тем более что она носу не высовывала с кухни.
— Как вы думаете, Тайдас покажет мне ее договор о найме?
Лайдамэй сделала последнюю затяжку и посмотрела на Хардинга сквозь облако голубого дыма.
— Попытка — не пытка, — усмехнувшись, сказала она.
Знакомство с документами Нелл обошлось Хардингу еще в двадцать долларов, но зато он точно установил дату ее увольнения. С этими сведениями, подкрепленными знанием ее финансового положения, Хардинг отправился на автовокзал.
Он проследил путь Нелл до Эль-Пасо, там чуть не потерял след, но все же нашел человека, который продал ей машину.
Хардинг день за днем шел по ее маршруту, попутно снова и снова перечитывая статьи, интервью, заявления и комментарии, опубликованные после ареста Ремингтона.
Она работала в закусочных, гостиничных ресторанах, кафе и первые шесть месяцев бродячей жизни редко останавливалась где-то дольше, чем на три недели. В ее поведении не было ни капли здравого смысла.
