— Да. Гм-м… — Он залпом выпил половину бокала.
— Каков ваш… аппетит? Мак покраснел.
— Аппетит?
«Он просто прелесть», — подумала Майя.
— Может быть, пройдем в столовую? Я накормлю вас.
— Замечательно. Спасибо.
Вставая, Майя вновь провела кончиками пальцев по его руке.
— Возьмите вино, красавчик.
«О боже», — только и подумал он.
Столовая могла бы показаться пугающе-чопорной: огромный стол красного дерева, просторные буфеты и стулья с высокими прямыми спинками. Но тут было не менее уютно, чем в гостиной. Здесь тоже царили теплые цвета: винный соседствовал с темно-золотистым.
Благоухали цветы тех же оттенков, стоявшие в вазе из резного хрусталя. Огонь слегка потрескивал, словно аккомпанируя негромкому звучанию арф и флейт.
Три окна вдоль стены оставались незашторенными, создавая контраст убранства комнаты с черной ночью и белым снегом. Все было совершенно, как на хорошей фотографии.
К этому великолепию добавлялись сочное баранье жаркое и пламя десятка свеч.
Если Майя собиралась оформить сцену для романтического свидания, то она явно преуспела.
Пока они ели, Майя поддерживала беседу о литературе, искусстве, театре и следила за гостем с лестным для того вниманием.
«Это почти гипноз, — думал он. — То, как она смотрит на мужчину. Прямо, открыто, во все глаза».
Ее кожа отражала пламя свеч так же, как мрамор отражает лучи солнца, дымчатые глаза казались золотыми. «Грубого карандашного наброска тут недостаточно, — думал Мак. — Чтобы написать ее портрет, нужны холст и масло».
Его удивило поразительное совпадение их вкусов. Те же любимые книги, та же музыка.
Впрочем, у каждого из них было достаточно времени, чтобы узнать подноготную друг друга. Он знал, что Майя выросла здесь, в этом доме, и была единственным ребенком в семье.. Родители сбросили с себя бремя заботы о дочери на плечи Лулу. Она окончила университет в Радклиффе и получила ученые степени по искусству и бизнесу.
Ее родители покинули остров еще до того, как она окончила университет, и приезжали сюда редко.
Родом Майя была из богатой семьи, как и он сам.
Она не участвовала в шабашах, не принадлежала к какой-либо группе или организации, тихо и одиноко жила там, где родилась. Никогда не была замужем и вообще никогда не жила с мужчиной.
Его это изумляло. Такая женственная, такая элегантная…
— Вам нравится путешествовать? — спросила она.
— Да как сказать… Путешествия доставляли мне удовольствие, когда я был моложе. Мне нравилось бросать все, паковать вещи и отправляться в путь по первому велению души или долга.
— А жизнь в Нью-Йорке? Атмосфера этого города так возбуждает, так стимулирует…
— В этом есть свои преимущества. Но моей работой можно заниматься где угодно. Вы часто бываете в Нью-Йорке?
— Нет. Я редко покидаю остров. Все, в чем я нуждаюсь и чего хочу, находится здесь.
— А музеи, театры, картинные галереи?
— Я не испытываю особой тяги к ним. Предпочитаю свои скалы, свой лес, свою работу. И свой сад, — добавила она. — Какая жалость, что сейчас зима и нельзя прогуляться по саду. Придется ограничиться кофе и десертом в гостиной.
Майя угостила его нежнейшими профитролями, которые он съел с удовольствием. Предложила бренди, от которого он отказался. Где-то в глубине дома часы пробили один раз, когда Майя снова уютно устроилась на диване рядом с ним.
— Доктор Бук, вы, должно быть, человек с необыкновенной силой воли, привыкший держать себя в узде.
— Сильно сомневаюсь. Что вы хотите этим сказать?
— То, что вы находитесь в моем доме и провели наедине со мной уже два часа. Я зажгла свечи, потчевала вас вином и музыкой. А вы не только не проявили ко мне профессионального интереса, но даже не попытались меня обольстить. Я не знаю, что делать. То ли восхититься вашей стойкостью, то ли обидеться.
— Я думал и о том и о другом.
— В самом деле? И что же вы надумали?
— Что вы пригласили меня к себе, поэтому вести разговор на профессиональные темы совершенно неприемлемо.
— Ах… — Майя закинула голову, давая ему возможность наклониться и прильнуть к ее губам. — А как насчет обольщения?
— Если мужчина находится от вас в радиусе полумили и не мечтает об этом, ему нужно немедленно обратиться к врачу.
— Послушайте, вы мне нравитесь. Честно говоря, куда сильнее, чем я ожидала. А теперь прошу прощения за то, что я пыталась поймать вас на крючок.
— За что? Это мне льстило.
— Мак… — Она наклонилась и слегка прикоснулась губами к его рту. — Мы будем друзьями, правда?
— Надеюсь, что да.
— Может быть, более тесные отношения доставили бы мне удовольствие, но это продолжалось бы недолго и сильно запутало бы судьбы.
— Вашу или мою?
— Обе, и не только. Нам не суждено быть любовниками. Я не знала, что вы уже поняли это.
— Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что слегка разочарован.
— Я обиделась бы, если бы вы не испытывали разочарования. — Она забросила на спину водопад темно-рыжих кудрей. — Задавайте профессиональные вопросы, которые вертятся у вас на языке. Я отвечу, если смогу.
— Круг в роще у коттеджа. Когда вы его создали?
Удивленная Майя выпятила губы и встала, пытаясь выиграть время.
— Неплохо… — сказала она, подойдя к окну. — Как вы его обнаружили? — Майя помахала рукой, не дав Маку открыть рта. — Не обращайте внимания. Это ваша работа. Я не могу ответить на этот вопрос. Речь идет о других людях, которые могут не хотеть этого.
— Мне известно о Рипли и Нелл. Она быстро оглянулась.
— Откуда?
— Благодаря исследованию, использованию метода исключения и наблюдению. — Бук пожал плечами. — В конце концов, я неплохо знаю свое дело. Но к Нелл я не обращался, поскольку вы с Рипли возражали против этого.
— Понятно. Испугались того, что мы с вами сделаем, если вы не захотите считаться с нашими возражениями?
— Нет.
— Нет? Коротко и ясно. Вы смелый человек.
— Ничуть. Вы бы не стали использовать свой дар, чтобы наказать или причинить вред — разве что случайно или будучи спровоцированными на это. Предназначение вашего дара — защита. Рипли не обладает вашей выдержкой и верой в собственное предназначение, но имеет собственный моральный кодекс — возможно, более строгий, чем ваш.
— Вы хорошо разбираетесь в людях. Значит, к Рипли вы обращались? Разговаривали с ней?
