— Мы дошли, — сказал я.
Фур-Фур дернулся, покосился на меня. Вокруг глазниц кожа потемнела, потрескалась. Взгляд воспаленных глаз был безумен.
— Ты герой, — почему-то вырвалось из меня. — Я бы так не смог. Там, внизу.
Меня обдало волной недоумения, недоверчивости. Но Фур-Фур ничего не сказал, просто отвернулся и опять уставился в небо.
— Ну да я и не смог, ты знаешь. Ты молодец. Я думал про тебя хуже. И про Фарри ты был прав.
Эти слова убили во мне ощущение счастья. Не предал ли я только что друга?
— Нет, он хороший, — поспешил оправдаться я, — но ему пришлось играть эту роль. Ты же понимаешь? Чтобы сделать что-то, нельзя всегда быть благородным и честным. Иногда приходится испачкаться.
Фур-Фур опять посмотрел на меня, проскрипел сквозь повязку:
— Чего тебе от меня надо?
— Просто хотел сказать, — смутился я, сам не понимая своего порыва. — Прости.
Я отошел, чувствуя на себе его странный взгляд. И вдруг попал в объятья Бурана. Неприкасаемый подкинул меня вверх, улыбаясь.
— Я сейчас тебе что-то скажу, плакса, но ты постарайся забыть это как можно скорее!
Он держал меня на руках, за подмышки, будто маленького ребенка.
— Если бы не ты с твоей рыжей болтливой подружкой — я бы подох где-нибудь во льдах, унеся с собой к Темному только трупы и снег. Жаль, что только мы с тобой это видим! Жаль, что Торосик не здесь. Вот бы посмотреть на его рожу!
Его слова окончательно добили счастье в моей душе. Фарри... Фарри мечтал о том, что мы сделали. Он приложил столько сил и ушел незадолго до победы. Как бы я хотел увидеть его лицо сейчас. Кричать с ним вместе от радости. Вспоминать все, через что протащила нас жизнь. Разделить победу. Он ведь единственный не сдавался. Когда вокруг не осталось никого, кто пожелал бывзять ответственность, бывший воришка, ребенок в глазах окружающего мира, сделал то, чего не смогли сделать умные, опытные, сильные взрослые. Сделал и…
Победил? Все-таки он победил, да?
Буран всмотрелся в меня и опустил на палубу, посерьезнел.
— Да… Жаль… — повторил он.
Я остался на палубе, раздавленный вернувшимися темными мыслями. Никто из нас не заслуживал того, чего мы добились, больше, чем мой друг.
Никто.
Глава двадцать седьмая «Мне очень жаль»
Самым сложным оказался момент, когда Монокль отбирал людей, вынужденных остаться на борту «ИзоЛьды». Капитан построил нас на палубе, так чтобы каждый видел берег, а затем пошел вдоль строя. Его, конечно, слушали, но все смотрели туда, где среди утопленных в песок камней нас ждали деревья. Высокие желтоватые стволы с пышными зелеными кронами. Ветер шептал что-то, заблудившись среди ветвей. Колыхались странного вида растения, ковром устилавшие землю. Темно-зеленые, отмеченные солнечными пятнышками.
Очень хотелось дотронуться до них рукой.
Монокль шел вдоль строя, приближаясь ко мне.
По песку вдоль воды бегали крошечные зверьки, похожие на тех белых созданий, но поменьше. Иногда они вспархивали вверх и исчезали в лесу. Волны шуршали по берегу, и наш корабль качался им в такт.
Барри Рубенс приближался. Вперед уже вышел Сорольд, как обычно с флегматичной улыбкой, за ним оказался безымянный инструментарий, также отнесшийся к произошедшему с равнодушием, вышли трое Клинков мрачнее тучи, отделился от своих один из наемников Ока, застенчиво улыбался Лагерт, хныкал Энекен, а рядом с ним стоял вызвавшийся добровольно Лав. Чуть в отдалении играл желваками обиженный Жерар.
Когда Барри остановился напротив меня, то я даже дыхание затаил, но капитан и не взглянул в мою сторону.
— Шлюпки на воду! — гаркнул он.
Не помню, как мы добрались до берега. Лодки с шуршанием ткнулись носами в песок, а дальше… Я очнулся на коленях. Песчинки в моих руках сыпались сквозь щели между пальцев, приятно щекоча кожу. Легендарная Суша не оказалась вымыслом и частью старых сказок!
— Не зевать! Здесь может быть все что угодно! — прокричал откуда-то Монокль. — Юрре, отправь своих по берегу, одного дай нам! Всем держаться рядом! Тас Бур, бери своих, идем туда.
Два пары наемников разошлись в разные стороны, оставляя за собой глубокие следы на песке. Монокль и Юрре ан Лойт зашагали в сторону леса, и за ним двинулись вооруженные Клинки во главе с Тасом Буром. Я поспешил следом, убедившись, что меч закреплен на поясе и легко выходит из ножен.
— От берега не отходить, — обернулся Монокль, но смягчился, увидев боль в моих глазах. — Не больше десяти ярдов по лесу, понял?
Я закивал и ступил под свод деревьев с благоговением. Их, конечно, мне довелось видеть и раньше, в саду Барроухельма. Но тут они были совсем другие. Выше, сильнее, свободнее. А пружинистый желто-зеленый ковер под ногами. Я присел, поглаживая сухие, жесткие цветки. Положил руку на теплую почву, которая была здесь вместо песка.
— Я отсюда никуда не уйду, знаешь ли, — сказал оказавшийся рядом Буран. Неприкасаемый махнул рукой. — Никуда.
Море и стоящая на якоре «ИзоЛьда» выглядели из тени леса еще прекраснее. Волны ласкали берег, над головами шептали деревья, воздух пах зеленью, но совсем не так, как в душных теплицах.
Наша команда разбрелась вокруг места высадки, изучая открывшийся мир. Кто-то плюхнулся на песок, кто-то сел на берегу, сунув ноги в воду и изумленно шевеля пальцами.
— Если здесь все засеять… — проговорил я, сглотнув.
— Нет, — мотнул головой Буран. — Здесь нельзя. Нельзя губить такую красоту. Хотя что ты понимаешь, деревенщина.
Я сел на землю, а затем и лег, глядя, как качаются на фоне синего неба пушистые ветви деревьев. Растения чуть кололись сквозь рубаху, но мне это даже нравилось.
— Здесь можно жить, — сказал Буран. — Это самое главное в нашем путешествии. Можно и возвращаться, как считаешь?
— Чувствуешь? — не ответил я. — Ничего не дрожит, не качает. Голова кружится от этого!
И тут в лесу грянул выстрел.
От этого звука на берегу воцарилась тишина, Буран пригнулся, схватился за мечи. Лицо моментально стало хищным.
— Зверь, — крикнул с берега Господин Подлость. Он, замотанный в белые тряпки, стоял по колено в воде. — Скоро вернутся. Все тихо.
Буран выпрямился, вогнал мечи обратно в ножны, а я опять откинулся на спину. Земля грела. Как же здесь все отличается от того, что там, далеко, в замерзающей под сине-красным небом Пустыне.
— Я не хочу возвращаться, — вырвалось у меня.
— Ну, в этом я ни разу не сомневаюсь, зная тебя. Вот только мы должны, — заметил Буран, — мы должны рассказать об этом всем там, на севере.
Он подмигнул мне и ушел.
