По иронии судьбы Йемен, считавшийся прифронтовым государством в войне с «аль-Каидой», объявленной после 11 сентября 2001 года, получал военную помощь от США в размере десятков, а затем и сотен миллионов долларов, которые должны были пойти на искоренение джихадизма на территории страны. Ее племенное устройство, уязвимое для инфильтрации террористов, которой способствовал расцвет салафизма на юге после набега 1994 года, позволяло президентскому окружению претендовать на все более активное «освоение средств», выделяемых Вашингтоном, во имя «войны против террора».
В 2003 году вторжение США и их союзников в Ирак вызвало новую волну желающих повоевать и рост антизападных настроений. Одновременно статусные заключенные, содержавшиеся в столичной тюрьме строго режима, бежали из нее в феврале 2006 года не без помощи тюремного персонала. В числе беглецов были те, кто создаст организацию «аль-Каида на Аравийском полуострове» (АКАП), которая в 2009 году объединила йеменских и саудовских последователей Бен Ладена. Она пополнялась выходцами из других стран Персидского залива и иностранцами, прибывшими в страну для прохождения военной и идеологической подготовки. Один из братьев Куаши, устроивших бойню в редакции «Charlie Hebdo» 7 января 2015 года, обучался азам терроризма именно в АКАП, к членам которой он себя причислял.
Когда в феврале 2011 года вспыхнуло восстание, АКАП воспользовалась растерянностью, охватившей силовые структуры. Она следовала примеру Абу Ияда ат-Туниси, который после того, как из тунисских тюрем выпустили заключенных, занялся прозелитизмом в неблагополучных районах. АКАП также равнялась на ливийских джихадистов, успешно применявших в условиях разобщенности местных племен принцип «разделяй и властвуй». Действуя в схожей обстановке, АКАП создала массовое движение, объединяющее всех сочувствующих, движение, в котором на радикальную идеологию накладывались социальные требования его участников. Оно получило то же название, что в Тунисе и Ливии, – «Ансар аш-шариа» («Сторонники шариата»). Движение овладело йеменской мухафазой (провинцией) Абьян с выходом к побережью Индийского океана в мае 2011 года, через три месяца после начала восстания. Зеркально отражая действия хуситов, навязывавших шиитскую мораль Северу, находившемуся под их контролем, группировка «Ансар аш-шариа» более чем на год установила свои порядки в Абьяне. Здесь их тактика во многом напоминала ту, которой придерживалась одноименная ливийская организация в порту Дерна в Киренаике. Группировка также представляла угрозу для Адена, приехав куда в январе 2012 года, я обнаружил, что местных жителей охватывает паника при одной мысли о том, что их город может перейти в руки джихадистов. Они были в каких-то трех десятках километров, полным ходом претворяя в жизнь нормы шариата посредством телесных наказаний, ампутаций конечностей и обезглавливаний.
В феврале 2012 года в результате посреднических усилий, предпринимавшихся Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) с ноября 2011 года, Али Салех согласился отказаться от президентских полномочий под гарантии предоставления иммунитета от судебного преследования. Это позволило ему избежать (на время) незавидной участи Бен Али, Мубарака и Каддафи. Его сменил вице-президент, маршал Абд Раббо Мансур Хади, южанин из Абьяна, который считал своим долгом отбить родной город у джихадистов (что и произошло в мае 2012 года). Впрочем, Али Салех сохранил влияние на политическую жизнь Йемена с ее постоянной перетасовкой альянсов. Вопреки надеждам, возлагавшимся на преемника Салеха международным сообществом, ему не удалось восстановить государственную власть, оставшуюся в заложницах нескончаемого конфликта различных племенных и региональных сил.
В числе принятых Хади мер был и закон о федерализации Йемена и его разделении на 6 автономных федеративных единиц, лишавший Сааду выхода к Красному морю, а тем самыми прибылей от контрабанды. Действия Хади вызвали недовольство местных зейдитов, чье экономическое положение продолжило ухудшаться, и упрочили социальную базу движения хуситов. Хуситы расширили ряды своих ополчений, которые уже бесконтрольно хозяйничали на границе с Саудовской Аравией, и, обеспечив тылы, двинулись на столицу, которую заняли в сентябре 2014 года при поддержке армейских частей и племен, сохранивших верность Али Салеху. Возмездие обрушилось на них два месяца спустя, когда в мечетях, где они скандировали традиционное «Смерть Америке! Смерть Израилю! Проклятие иудеям!», прогремели взрывы, унесшие жизни ста сорока хуситов.
Исламское государство взяло на себя ответственность за теракты, тем самым дебютировав на джихадистской сцене этой страны, где главные роли все еще оставались за группировками, более-менее тесно связанными в организационном плане с «аль-Каидой», а именно за АКАП и «Ансар аш-шариа». Абу Бакр аль-Багдади, 29 июня того же года провозгласивший себя в Мосуле халифом, принял клятву верности от йеменской ячейки ИГИЛ. Но эта организация занимала в Йемене второстепенное положение, поскольку, в отличие от своих соперников, не смогла внедриться в племенные структуры. В этом заключалось коренное отличие Йемена от Сирии и Ирака, где ИГИЛ удалось обойти конкурентов.
В феврале 2015 года президент Хади, находившийся под домашним арестом в своем дворце в Сане и небезосновательно опасавшийся за свою жизнь, бежал в Аден. В следующем месяце новый министр обороны Саудовской Аравии, наследный принц и сын короля, Мухаммед ибн Салман принял на себя руководство военной коалицией ССАГПЗ. Она получила поддержку США, Великобритании, Франции, а также ряда суннитских государств, включая Марокко, которые к ней присоединились. Авиация коалиции бомбила находившиеся под контролем хуситов районы в столице и к северу от нее, с целью вернуть в президентский дворец маршала Хади. В отместку хуситы совершили стремительный бросок на Юг и захватили Аден, вновь вынудив президента бежать, на этот раз в Эр-Рияд. Войскам ОАЭ удалось отбить южную столицу лишь в июле, после четырехмесячных уличных боев.
Воспользовавшись возникшей неразберихой, АКАП в апреле заняла Эль-Мукаллу – главный порт мухафазы Хадрамаут на побережье Индийского океана. У воинских формирований ОАЭ ушел целый год на зачистку города от джихадистов, но те и после этого продолжали контролировать внутренние районы страны. Местное население, по сути, воспринимало наступление хуситов на юге как вторжение шиитов на традиционно суннитские земли. Таким образом, пока единоверцы из АКАП их защищали, жители Хадрамаута терпели присутствие этой группировки, хотя это вовсе не означало, что они разделяли ее идеологию. Схожее явление наблюдалось и в Ираке, хотя в гораздо более серьезных масштабах: здесь суннитские области, не примирившиеся с господством шиитов, проложили путь к захвату ИГИЛ Мосула в июне 2014 года.
Углубление религиозного раскола, таким образом, играло на руку наиболее радикальным представителям каждого лагеря, проирански настроенным хуситам с одной стороны и фанатичным суннитским джихадистам – с другой. Оба лагеря воздействовали на соответствующие конфессиональные общности, подогревая их взаимный антагонизм, чтобы иметь возможность использовать их как опору своей власти. Схожее обострение межконфессиональных противоречий ставило под угрозу традиционное сосуществование зейдитов и шафиитов – один из краеугольных камней сохранения йеменской идентичности и равновесия сил в стране. Тем не менее тиски, в которых обе группировки держали население, по большому счету сжимались и разжимались синхронно приливам и отливам гражданской войны: ни одной из сторон не удалось перемолоть племенную структуру, которая могла бы стать платформой для национального примирения.
