Продолжая постепенно линию крепостей через землю кумыков до р. Сулака, мы закрывали Кизляр, бывший неоднократно предметом для нападений горцев и по своей важности в крае заслуживавший полного обеспечения. Приближаясь, таким образом, со стороны Кавказской линии к Дагестану, мы могли учредить сообщение с богатейшею Кубинскою провинциею, а оттуда с Грузиею, путь в которую был до сих пор только один через горы, и притом часто пересекаемый снежными завалами. «Мимоходом в Дагестан, – доносил Ермолов
[372], – через владения шамхала
[373] Тарковского, овладеем мы соляными богатыми озерами, довольствующими все вообще горские народы, не исключая чеченцев. До сего времени шамхал не помышлял отдать их в пользу нашу и уклонялся принять войска наши в свою землю; теперь предлагает взять соль, а войска я расположу у него как особенную милость вашего императорского величества за его верность, которые (войска) нужны нам для обеспечения нашей дороги в Дагестан».
До назначения Ермолова главнокомандующим был уже на р. Сунже редут Назрановский, прикрывавший дорогу от Моздока в Грузию. Для большего обеспечения этой дороги Ермолов приказал в течение лета 1817 г. построить еще одно укрепление на р. Сунже (близ нынешней ст. Михайловской), которое и было названо Преградным станом
[374]. В октябре укрепление это было уже готово и стоило казне 2568 рублей, из коих на 1925 рублей было куплено инструментов, оставшихся годными и для следующих построек.
Смотря, как русские войска трудились над возведением укрепления, чеченцы не решались сделать нападения. Побуждаемые женами и матерями, они хотя и собирались несколько раз в виду укрепления, но потом снова расходились.
Первый гарнизон Преградного стана состоял из одной роты Владикавказского гарнизонного полка, двух орудий 19-й артиллерийской бригады и сотни казаков
[375]. Неимение в черте укрепления воды составляло главный и весьма важный недостаток вновь построенного укрепления. Воду приходилось брать из р. Сунжи, в расстоянии от крепостных ворот в 380, а от укрепления по прямой линии в 250 саженях. Чтобы не подвергать опасности посылаемых за водою, Ермолов приказал весь лес за р. Сунжею вырубить на пушечный выстрел
[376].
Все эти меры крайне беспокоили чеченцев, но главнокомандующий, не привыкший останавливаться на полумерах, готовил им новые заботы. «Надобно, ваше императорское величество, воспользоваться сим временем, – писал Ермолов
[377]. – Остается построить две крепости. Как скоро можно будет проехать горы, я сам буду на линии, все увижу своими глазами и изберу место для заложения одной из них. Ожидаю, что чеченцы не позволят нам спокойно продолжать работ, а как я не имею довольно войск на линии, чтобы составить и достаточное число рабочих, и прикрытие им надежное, то отделяю из Грузии два батальона; но за всем тем предприятие будет небезопасное: здесь малейшая неудача худые имеет следствия, и потому всеподданнейше испрашиваю повеления прибавить один егерский комплектный полк к войскам на линии и смею сказать мнение мое, что в Крыму находящиеся, по сходству климата, наиболее к тому способны.
Не предприемлю я занятия вдруг всей речки Сунжи, ибо оно потребовало бы чрезвычайных средств и гораздо большего числа войск; но, укрепляясь постепенно и переводя войска с теперешней линии, через два года все течение Сунжи будет в руках наших, и, дав спокойствие линии, мы не будем населять горы увлекаемыми в плен подданными вашего императорского величества и переносить наглые поступки чеченцев и, крови их не проливая, заставим для собственного счастия переменить разбойнический образ жизни. Рано или поздно надобно, государь, приступить к сему; но теперь повсюду мир и спокойствие наиболее благоприятствуют. Кавказская линия требует защиты, а я желаю, чтобы в царствование вашего императорского величества воспользовалась она безопасностью и спокойствием.
В 1820 г. должно быть исполнено все, о чем я имею счастие доносить вашему императорскому величеству, разве воспрепятствуют чрезвычайные случаи, которых я отвратить не в силах. Издержки, на сие употребленные, будут весьма умеренны и щедро вознаградятся приобретенными выгодами.
Если благоугоден будет план сей, нужен на имя мое высочайший указ в руководство и непременную цель преемникам моим. В предложении моем нет собственной моей пользы, не могу я иметь в предмете составить военную репутацию мою на счет разбойников, и потому в расчет мой входят не одни средства оружия. Не всякого однако же на моем месте могут быть одинаковы виды».
Император Александр повелел отправить из Крыма в распоряжение Ермолова 8-й егерский полк
[378], но с тем, чтобы он оставался на линии только до окончательного занятия р. Сунжи, а затем был возвращен в Крым.
Несмотря на все меры, принятые Ермоловым, хищничество на линии продолжалось, и не проходило почти ни одного дня, чтобы горцы не уводили в плен детей, женщин, работавших в поле, и не угоняли скота и лошадей. В селениях, ближайших к границе, горцы врывались даже в дома и уносили вещи и домашнюю утварь. Кисловодске укрепление и Ессентукский пост, станицы Мекенская, Новогладковская, Щедринская, Червленная, селение Прохладное, Солдатское на Малке, Прочноокопская и Усть-Лабинская станицы, форштадт крепости Кавказской, Бабуковский пост и даже окрестности Владикавказа были подвержены неоднократным нападениям. Хотя при каждом вторжении хищники терпели поражение и были преследуемы, но предупредить вторжение не было возможности. С покрытием р. Терека льдом путь для них был открыт повсюду. Расставленные в некоторых местах казачьи пикеты не приносили пользы и сами подвергались опасности быть вырезанными при появлении горцев в более или менее значительной партии. Командовавший на линии войсками генерал-майор Дельпоццо упразднил все посты по р. Тереку, располагал их днем на открытых местах, а ночью, где был лес, ставились секретные известительные пикеты
[379]. Охранявшие линию казаки, потерявшие в разное время лошадей, не могли завести новых, а у тех, у которых остались, они были в весьма плохом состоянии от беспрерывной сторожевой службы. При таком обеспечении линии хищничество приняло громадные размеры: ловил ли казак рыбу, отправлялся ли обыватель на сенокос, он мог ожидать нападения и должен был думать о защите от хищников, подползавших среди белого дня или скрывавшихся в лесу в ожидании добычи.
