Не имея под рукою свободных войск для усиления важнейших пунктов, находившихся на сообщении нашем с Кавказскою линиею, главнокомандующий отправил в Ломис подполковника князя Эрнстова с тем, чтобы он, как пользующийся уважением народа, уговорил его оставаться спокойным и верным присяге, данной русскому правительству. Пшавы и хевсуры дали слово князю не предпринимать враждебных действий, но в течение целого июня грабили наши транспорты
[65]. Их подговаривали к этому царевич Александр и беглый имеретинский царь Соломон.
«Любезные и именитые братья, – писал Соломон
[66], – все вообще арагвцы, тушины, хевсуры и пшавы – все до единого горские люди! Докладываем вам привет, исполненный братской любви. Затем, я услышал о вашем доблестном деле и именитости. Вашим именем земля наполнилась, достигнув дворов великих государей. Мое ухо что могло услышать лучше этого? По всему лицу земли повторяют ваше имя, хвалят вас и радуются за вас… Мы также вот, по милости великого государя (султана), с несчетными войсками вступим в Имеретию; наши сторонники тоже к вам прибудут, с Божиею помощью. Ведь мы имеем не одно имеретинское дело, а так как вы столько обязываете Багратионов и проливаете за них кровь, то мы желаем и нашу кровь смешать с вашею доброю кровью. Вот мы уже прибыли с несчетными войсками, с той стороны царевич Александр, а с этой мы».
По словам грузин, царевич Александр ожидал только спадения вод, чтобы прибыть в Кахетию. Это известие, сопоставленное с фактическим наступлением персиян, могло считаться весьма вероятным, и главнокомандующий приказал наблюдать за всеми более скрытыми местами, где только мог пробраться царевич, за поимку которого обещана награда в 200 червонных. Сознавая, что появление царевича в Грузии может произвести огромные замешательства, предводители дворянства просили усилить войска, но Ртищев не признал это возможным, так как и без того незначительные наши боевые силы были необходимы для отражения персиян, уже появившихся в Карабаге.
Глава 2
Вопрос о мирных переговорах с Персиею. Условия, постановленные нашим правительством, на которых может быть заключен мир. Вмешательство Англии. Прибытие в Тифлис Роберта Гордона в качестве уполномоченного. Переговоры его с Ртищевым. Состояние Карабага и войск, там расположенных. Набеги персиян. Письмо Ртищева Аббас-Мирзе. Вторжение персиян в Талыши. Обложение Ленкоранской крепости. Отъезд Ртищева в Карабаг. Прервание мирных переговоров
В самом начале 1812 г., под впечатлением ахалкалакского штурма, эриванский хан писал маркизу Паулеччи, что тегеранский двор готов приступить к мирным переговорам с Россией и он, хан, имеет от своего правительства разрешение снестись по этому предмету. Маркиз отвечал, что если намерение персидского правительства чистосердечно и Хусейн-Кули-хан имеет полномочие от своего двора, то прислал бы своего чиновника с полною доверенностью, для совещаний с русским уполномоченным о постановлении мирных условий.
Пока шла переписка об этом, последовала перемена главнокомандующих, и петербургский кабинет, отправляя полномочие Ртищеву, сообщил ему и те основания, на которых предполагалось заключить мир с Персиею. Вместо прежде предполагаемой границы по рекам Куре, Араксу и Арпачаю дозволялось постановить границу «по межам тех владений и земель, которые ныне во власти нашей уже находятся и которые добровольно покорились скипетру его императорского величества или покорены силою его оружия. Сию границу постановить как можно выгоднее и удобнее во всех и особенно в военном отношениях, что поручается местному сведению, соображению и попечению вашему». Персия должна была признать единственное владычество русского флага на Каспийском море, независимость ханства Талышинского под покровительством России и навсегда отказаться от всех земель и народов, владения которых находятся между вновь поставленною границею и Кавказскою линиею.
В случае согласия тегеранского двора на предложенные ему условия петербургский кабинет обязывался признать шахом властвовавшего в Персии Баба-хана, под именем Фетх-Али-шах, и наследником – его сына Аббас-Мирзу, и такое признание поддерживать силою оружия против всех тех, которые покусились бы его оспаривать
[67]. Получив такую инструкцию и пользуясь поручением министра иностранных дел доставить английскому послу сир Гору Узелею
[68] депеши бывшего при нашем дворе сицилийского посланника, генерал Ртищев отправил в Персию надворного советника Фрейганга, как с этими депешами, так и с письмом к Аббас-Мирзе, в котором выражал полную готовность приступить к мирным переговорам.
Вслед за тем посланный от Аббас-Мирзы Хаджи-Абдул-Хасан, прибывший в Тифлис с словесным поручением относительно искреннего расположения тегеранского двора приступить к мирным переговорам, обратился с просьбою, чтобы главнокомандующий отправил к ним своего чиновника, для лучшего удостоверения наследника персидского престола, что возложенная на него миссия в точности исполнена. Генерал Ртищев отправил тогда своего адъютанта, подпоручика Попова, с поручением уверить Аббас-Мирзу, что император всегда готов заключить мир и иметь дружбу с Персиею, но что для достижения такой цели недостаточно словесных поручений, а необходимо письменное постановление. Посланному поручено заявить Аббас-Мирзе, что если тегеранский двор действительно желает приступить к составлению такого акта, то уполномочил бы приступить к переговорам такого чиновника, «коего звание и достоинство соответствовало бы важности сего дела и достоинству двух сильных держав». Аббас-Мирза принял Попова весьма ласково и заявил, что не только согласен послать одного из своих чиновников к главнокомандующему, для открытия мирных сношений, но намерен сам иметь с ним личное свидание на границе. В доказательство искренности своих намерений он объявил, что в течение 40 дней не предпримет военных действий, распустил на 20 дней свои войска, собранные в Тавризе, и обещал, в виде подарка главнокомандующему, выдать Попову шесть человек офицеров и 100 человек нижних чинов Троицкого полка, взятых в плен при Султан-Буд-Керчи.
Обещание это не было, однако, исполнено, и, с приездом в Тавриз английского посланника сира Гора Узелея, дела приняли совершенно другой оборот: уполномоченный не был отправлен к Ртищеву, пленные русские офицеры и солдаты не выданы, персидским войскам приказано собираться, и даже в обращении с посланными произошла заметная перемена.
Опасаясь, что Россия приобретет слишком большое влияние в Персии и вообще на Востоке, английское правительство, несмотря на союзные с нами отношения, решилось противодействовать этому, но таким путем, который не мог бы разорвать дружественной связи с Россией – связи, столь необходимой в то время самой Англии.
