Подобно прочим и это письмо не оказало должного действия. Мегти-Кули-хан оставался по-прежнему бездеятельным и, как увидим впоследствии, не оказывал никакого содействия русской власти.
Между тем неприязненные отношения, возникшие после ахалкалакского поражения между персиянами и турками, готовы были окончиться боевым столкновением. Обвиняя в своем несчастий Шериф-пашу и оставаясь в границах Карсского пашалыка, Хусейн-Кули-хан Эриванский умолял Аббас-Мирзу помочь ему войсками, чтобы отмстить ахалцихскому паше за его коварный поступок.
Опасаясь такой помощью возбудить вражду между двумя государствами, наследник персидского престола отказал в пособии Хусейну и тем устранил для нас возможность, воспользовавшись междоусобием, без значительных потерь присоединить Ахалцихский пашалык к составу империи.
Такое присоединение было необходимо и вытекало из естественного хода событий. Спокойствие и безопасность наших границ были немыслимы до тех пор, пока Ахалцихский пашалык не будет в наших руках. К приобретению его русское правительство стремилось с самого начала настоящего столетия, но недостаток боевых средств был причиной нашего неуспеха в этом отношении. Со вступлением Тормасова в управление краем боевые средства наши в Закавказье не усилились, а обстоятельства изменились, к худшему. К постоянным грабежам лезгин присоединилось то участие, которое Шериф-паша принимал в имеретинском восстании и в поддержке Соломона войсками. Это участие, замедляя умиротворение края и отзываясь на безопасности всего правого фланга, заставляло нас держать там большое число войск. Приняв к себе беглого царя Соломона, Шериф-паша обнадеживал имеретин своей помощью, и таким образом становился источником всех волнений в крае. Главнокомандующий требовал, чтобы Шериф выдал Соломона или, по крайней мере, не давал ему убежища в своих владениях, но паша отвечал отказом. По всему видно было, что к такой мере его можно принудить только силой оружия, и Тормасов, пользуясь временным затишьем со стороны Персии, решился привести в исполнение давно задуманную им экспедицию в Ахалцихский пашалык.
Для облегчения своих действий главнокомандующий поручил генералу Симоновичу войти в сношение с Селим-пашой, и если он согласится подписать трактат о подданстве и выдать аманатов, то обещать «вручить ему столько вспомогательных голландских войск, сколько ему надобно будет для найма лезгин и для вреда Шериф-паше». Селим не преминул воспользоваться таким предложением и хотя, как увидим, не оказал нам помощи, но успел взять более двух тысяч червонцев.
Предположение Тормасова восстановить его владетелем Ахалцихского пашалыка не осуществилось, главнейшим образом потому, что Селим не имел значительной партии приверженцев и переговоры с ним повели только к напрасной трате времени, а между тем наступившая осень затрудняла действия. Несмотря на то, полученное Тормасовым известие о поражении на Дунае 40 000 турок заставляло его поспешить движением. Полагая, что после такого поражения Порта будет искать мира и войдет в переговоры, главнокомандующий желал выговорить уступку России Ахалцихского пашалыка, но понимал, что без овладения им Порта не согласится на добровольное отчуждение своих земель. Чтобы достигнуть такой уступки, необходимо было овладеть Ахалцихом до начала переговоров, и потому в половине октября Тормасов сформировал три отряда для одновременного действия в Ахалцихском пашалыке. Он приказал находившемуся в Имеретин генералу Симоновичу с ЗУ4 батальонами
[464], с казаками и охотниками из имеретин, мингрельцев и гурийцев вступить в Ахалцихский пашалык по тому направлению, которое признает лучшим, и, соединившись с Селим-пашой, составить правую колонну. Сам главнокомандующий прибыл в Сурам и, приняв там начальство над шестью батальонами
[465], 400 драгун, 600 казаков и грузинской милицией, располагал двинуться в центр Ахалцихского пашалыка, через Боржомское ущелье. Наконец, третий отряд или левая колонна, под начальством генерал-майора Портнягина, направлена из Думание, в составе трех батальонов
[466], 200 казаков и 500 татар. Все три колонны должны были выступить с таким расчетом, чтобы 15 ноября быть у стен крепости и по пути объявлять всем, что мы идем только для наказания одного Шериф-паши, и потому жители могут оставаться безопасно в своих селениях и домах.
Предполагая, что Симонович прежде других вступит в Ахалцихский пашалык, Тормасов поручил ему объявить свое воззвание к туземному населению.
«Я иду с непобедимыми войсками, – писал главнокомандующий, – не для разорения вашего, но для устроения вашего счастья на прочном основании и для наказания одного Шериф-паши, изменившего честному своему слову и нарушившего покой края, в попечение мне вверенного»
[467].
Описывая поступки ахалцихского паши, Тормасов говорил, что, поверив его уверениям, считал Ахалцихский пашалык дружественным. Чем же заплатил паша? Гнусной изменой. Он принял к себе беглого имеретинского царя, снабжал его деньгами, подкреплял войсками и приглашал персиян на разорение Карталинии. Персияне разбиты при Ахалкалаках, а Имеретия усмирена. Вместо того чтобы раскаяться, Шериф-паша принял к себе вторично Соломона, и за то русские войска направлены теперь к Ахалциху, чтобы наказать пашу.
«Знаю я, – писал Тормасов, – что вы, обитатели Ахалцихского пашалыка, не участвовали в коварных деяниях Шериф-паши, и потому меч мой не обратится на вас, если будете спокойны, отстанете от Шериф-паши и, прибегнув к неизреченному великодушию всемилостивейшего моего государя императора, покоритесь доброй вашей волей. Тогда гробы ваших предков, мирные ваши жилища, жены, дети и имущество будут сохранены, ни одна насильственная рука до вас не коснется, и я, приняв вас под благодетельный покров Всероссийского государя императора, огражу всей безопасностью и прочно устрою ваше счастье. В противном же случае, знайте, что со всех сторон вступает в землю вашу многочисленная армия победоносных войск российских, несет меч и пламя для истребления непокорных. Малейшее сопротивление ваше польет реки крови; погибель ваша и семейств ваших будет тогда неизбежна».
1 ноября генерал-майор Симонович выступил в поход и через неделю, 8-го числа, должен был перейти границу. Под предлогом болезни Селим-паша отказался присоединиться к Симоновичу и не принимал никакого участия в наших действиях в Ахалцихском пашалыке.
Выпавший глубокий снег препятствовал Симоновичу следовать большою дорогой, и он решился идти по торговой, но и она была так узка (не шире аршина), что по ней невозможно было везти орудия. Они были разобраны на части, причем лафеты солдаты несли на себе, а тела орудий везли на особо устроенных, с узкими полозьями, санях. Затруднения, встреченные в пути, были причиной, что пришлось ограничиться тремя орудиями, да и те слишком обременяли отряд. При самом вступлении в пределы ахалцихского пашалыка Симонович встретил неприятеля, в числе до 2000 человек, засевших в ущелье Маджас-Цкали. Крепкое от природы ущелье это было защищено четырьмя рядами засек, но, несмотря на то, неприятель был выбит штыками с большой потерей и затем не показывался уже до самого Ахалциха.
