«Надобно думать, – писал Могилевский Тормасову, – что в продолжение переговоров наших с митрополитами, сей собор или не хотел понимать наших внушений, которые через них были делаемы царю, или река Квирила, за которой лежит Вард-Цихе и через которую сии святые отцы, невзирая на свою тяжесть, переправлялись более двадцати раз во время своих переездов, есть древняя баснословная Лета, или река забвения, которая, при переправе их, уносила всегда наши внушения, только никогда они не привозили нам от царя ответа, согласного с нашими представлениями, и всякий раз, когда отъезжали от нас, просили, чтобы мы яснее объявили им, в чем состоят настоящие от царя требования. Посему, чтобы избавиться сих хлопот, мы принуждены были с ними послать на письме сии предложения, дабы царь внятнее мог оные разобрать.
Весьма замечательно было то, что когда, при повторении наших требований духовным особам, доходило дело до переезда в Кутаис и выдачи царевича или требованного обязательства, то всякий раз получали мы единогласный ответ от всего собора ара икнеба, т. е. не бывать сему, и многие из них повторяли сии слова и тогда, когда, быв заняты между собой посторонними разговорами, не внимали совершенно нашим представлениям и резонам, делаемым одному кому-либо из них. Это похоже на польское «не позволял»
[393].
Ара икнеба было причиной всех бедствий для Имеретин. Ни сан, ни высокое звание митрополита не избавляло советников царя ото лжи и обмана; большинство их было враждебно России, и только один из них, митрополит Генатель, был чистосердечно предан России, желал блага Соломону и счастья своему отечеству. Принимая самое живое участие в переговорах, Генатель был бессилен, однако же, для того чтобы победить ближайших советников Соломона. Последний, перед истечением трехдневного срока, готов уже был ехать из Вард-Цихе в Кутаис, но царевич Константин и князь Леонидзе удержали его, уверяя, что если он явится в своей столице, то будет схвачен русскими и отправлен в Сибирь
[394].
«Царевич Константин, – писал Могилевский, – сам повсюду разглашает, что он, будучи теперь человек потерянный, на все отважится, и поставил себе законом – мщение русским. Действительно, он кидается повсюду и старается привлекать к себе партии, чтобы испытать счастье против русских войск. Он-то и Леонидзе причиной всего зла»
[395].
По совету этих двух лиц, к которым присоединились впоследствии и другие приближенные, царь решился отказаться от наших требований и, предвидя грозу, собрал все свое имущество и отправил его вместе с супругой в горы. Сам же Соломон заперся в замке Вард-Цихе, имея при себе около 4000 человек вооруженных имеретин
[396]. Тогда, 20 февраля 1810 года, были двинуты войска из Карталинии, Кутаиса, Мингрелии и Лечгума. В тот же день была обнародована во всех церквах Кутаиса прокламация главнокомандующего, в которой он писал имеретинскому народу, что «царь нарушил трактат и, в течение пяти лет не отправляя депутатов, – дерзнул письменно отозваться, что он не признает над собой власти России».
Указав на сношения царя с лицами, враждебными России, на разграбление казачьего поста, нападение на пороховой транспорт и на преграждение пути полковнику Симоновичу, как на поступки, несовместные с обязанностями верноподданного, Тормасов объявлял, что Соломон, по воле императора, устраняется навсегда от управления царством Имеретинским.
«Исполняя сим, – писал главнокомандующий, – священную волю Всеавгустейшего нашего Монарха, яко правосудный его закон, я обращаюсь к вам, благороднейшее сословие имеретинского духовенства, князей и дворян, призывая вас обще со всем народом, именем всемилостивейшего государя императора, не обинуясь, принять присягу на вечную верность подданства, признать и покориться единой и непременной верховной власти могущественнейшего и сильнейшего Российского императора, отвергнув отныне навсегда всякую зависимость вашу от бывшего царя Соломона, правосудием его императорского величества отчужденного от управления вами, и навсегда прекратить с ним всякие явные и тайные связи, сношения или даже переговоры через посторонних людей, опасаясь навлечь на себя неминуемые бедствия, когда сие будет открыто.
Ныне учредится для благоденствия вашего временное имеретинское правление, составленное из членов, избранных из среды почетнейшего имеретинского дворянства, с председательствованием российского военного чиновника, кои, сообразуясь умоначертанию и народным обычаям, будут управлять с кротостью и милосердием, повеленным от всемилостивейшего и великого нашего государя императора, и займутся единственно благоустройством и счастьем народным.
Сим же священным именем его императорского величества обещается всему благороднейшему имеретинскому сословию духовенства, дворян и народу свободное отправление каждому своей веры, предоставление всех прав и преимуществ, беспрепятственное пребывание в жилищах, где родились ваши предки, и никем не отъемлемое владение каждого своей собственностью, если, беспрекословно совершив присягу на вечную верность подданства, пребудете верны России и покорны во всем высочайшей воле. Тогда истинное счастие и благоденствие водворятся между вами и благопопечение всесильного и милосерднейшего государя императора пребудет неразлучно с верным народом имеретинским.
Для непокорных же непобедимые российские войска уже собраны в большом числе и меч готов наказать преступников священной воле могущественнейшего государя государей.
Я надеюсь, однако же, что ни один из обитателей Имеретин не уклонится от пути истины и, не желая себе погибели, изберет стезю прямую, ведущую к благополучию и истинному счастью».
Последняя надежда главнокомандующего оправдалась. Если в некоторых местах и были столкновения туземного населения с нашими войсками, то они были ничтожны. В большей части Имеретин народ принял известие об удалении Соломона с большим равнодушием.
Была Масленица. Жители Кутаиса собрались в церковь, где после литургии, выслушав прокламацию, присягнули и, разойдясь по домам, предались обычным своим увеселениям, точно и не произошло в их отечестве ничего замечательного. Равнодушие их было поразительно для постороннего наблюдателя. При столь важном и крутом переломе население не покидало своих масленичных увеселений и смотрело совершенно хладнокровно на все, что происходило вокруг. По народному масленичному обычаю, в Кутаисе 28 февраля был избран царь, – «коего можно назвать мишурным и лыком шитым», как выразился Могилевский. С бубнами, музыкой и знаменами, при огромном стечении народа вновь избранный царь путешествовал на ишаке по городу, с расписанным лицом и в шутовском наряде. Народ с видимым удовольствием следовал за процессиею, шумел, веселился и кончил тем, что, стащив мнимого царя с ишака, лишил его власти над собой. «С царем поступили, – пишет очевидец, – весьма неучтиво, что доставило величайшее удовольствие народу, который, по скудности своего ума, никак не мог приноровить, что то же самое делается и с настоящим их Соломоном»
[397].
