Власть Баба-хана не утвердилась еще прочно в Персии, и в самом семействе его существовали вражда и несогласие. Мы имели уже случай сказать, что братья Аббас-Мирзы, завидуя тому, что он назначен наследником престола не по старшинству рождения, искали его погибели. Баба-хан и Аббас-Мирза видели это и знали, что противники их могут иметь успех, если продолжится война с Россией. Естественно, что оба они желали хотя на время остановить военные действия и легко бы достигли этого, если бы не воспрепятствовали тому посторонние внушения сначала Франции, а потом Англии, подкупавшей первых сановников государства. Польза отечества и бескорыстие – это такие вещи, которые непонятны персиянину, и при помощи денег всегда можно управлять Персией по своему произволу.
Англичане широко пользовались этой чертой народного характера и интриговали с успехом.
Тем не менее наше правительство, надеясь, что собственные и личные интересы двух представителей страны заставят их взглянуть на дело более трезво, поручило Тормасову войти вновь в сношение с Аббас-Мирзой и просить личного свидания или же прислать доверенную особу для переговоров. Тормасову поручено объявить, что государь император, искренно желая положить предел кровопролитию и восстановить прежнюю дружбу между обоими государствами, «с благоугодностью принять изволил» предложение тегеранского двора об отправлении чрезвычайного посольства в Петербург. В случае же, если бы персидское правительство изъявило желание заключить перемирие на месте, то Тормасов должен был требовать, чтобы оно было заключено на время от двух до пяти лет и распространено на все подвластные России мусульманские владения.
В удостоверение же того, что данные обязательства будут соблюдаемы свято, персидское правительство должно было, в виде залога, уступить нам на время перемирия крепости Нахичевань и Эривань, для занятия их русскими войсками. При несогласии на такую уступку Тормасову разрешалось и без этих условий заключить перемирие, но не более как на два года, и все переговоры вести словесно, «дабы, в случае, если бы домогательства наши оказались безуспешными, не было следов, что они могли быть не уважены»
[377].
Последние слова свидетельствуют, что наше правительство не надеялось на благоприятный исход мирных сношений. Петербургский кабинет требовал уступки провинций, нами еще не занятых, и хотя справедливость своих желаний подтверждал примерами из истории Европы
[378], но персияне не могли согласиться на подобные условия.
Предполагая, что такие требования происходят исключительно от произвола главнокомандующего, тегеранский двор отправил через Константинополь в Петербург Кербелай-Хад-жи-Хусейн-хана, в качестве уполномоченного, и полагал, что этим путем он скорее достигнет желаемых условий мира. Едва только известие об отправлении Хусейн-хана достигло до Петербурга, как Тормасов получил приказание сообщить Аббас-Мирзе, что хотя неожиданное появление персидского посла со стороны Константинополя и удивляет русское правительство, но тем не менее император, желая доказать искреннее свое расположение к миру, приказал препроводить Хусейн-хана в Киев, где он останется до получения от Аббас-Мирзы уведомления: действительно ли Хусейн-хан назначен послом, или же для заключения мирных условий будет отправлено другое посольство
[379].
Сознавая, что отправление посла помимо главнокомандующего крайне неуместно, и будучи поставлен в весьма неловкое положение относительно Тормасова, Аббас-Мирза отвечал, что Хусейн-хан не был назначен послом и не имел полномочия для заключения мира России с Персией, но был отправлен от Мирза-Шефи, первого министра Баба-хана, с одним только приветствием к главнокомандующему молдавской армией, и что ему повелено возвратиться обратно. Но, прибавлял Аббас-Мирза, если Хусейн-хан находится уже в России, то ему будет приказано оставаться там до прибытия особо назначенного посла.
Это последнее заявление наводило на мысль, что персидское правительство действительно намерено заключить мир и в непродолжительном времени отправит посольство в Петербург
[380]. Предположение это казалось тем более вероятным, что наследник Персии выражал желание, чтобы предшествующее миру перемирие было заключено в Карабаге, на границах Персии, и обещал уполномочить для того своего визиря Мирза-Безюрка. Получив такое уведомление, Тормасов избрал местом свидания крепость Аскаран, куда и приехал 19 апреля, а на следующий день прибыл туда же Мирза-Безюрк.
После взаимных приветствий переговоры продолжались беспрерывно в течение восемнадцати дней. Вопрос о признании Талышенского ханства под покровительством России не был принят Мирза-Безюрком, и переговоры собственно по этому ханству продолжались шесть дней. Персидское правительство считало Талышенское ханство в своей зависимости и имело в виду, тотчас же по заключении мира, обратить часть своих войск против хана и привести его к покорности. Бабахай все еще настаивал, чтобы Мир-Мустафа отправил свою восьмилетнюю дочь в замужество за одного из его сыновей. Хан отговаривался и, под предлогом малолетства дочери, просил отсрочить эту посылку хотя на три года. Властитель Персии настаивал на своем, великолепно принимал посланных хана – писал ему льстивые фирманы и употреблял все меры, чтобы отвлечь его от России. Не поддаваясь таким прельщениям, Мир-Мустафа не соглашался ни на какие предложения персидского двора и просил свидания у лейтенанта Неклюдова, стоявшего у острова Capo, которое и было назначено в Ленкорани 15 февраля 1810 года.
Сознавая, что все обещания Баба-хана были не более как сеть, расставляемая талышенскому хану, за его приверженность к России, Мир-Мустафа просил Неклюдова дать ему военное судно, для отправления на нем, через Баку в Тифлис, своего сына с просьбой о помощи против персиян. Имея в виду, что отправление ханского сына сухим путем было невозможно, так как путь лежал через владения враждебных ему лиц. Неклюдов согласился на просьбу Мустафы, и транспорт «Пчела» был приготовлен для отвоза посланного в Тифлис.
Между тем Баба-хан не терял еще надежды подчинить своей власти Талышенское ханство. Он успел склонить родственника хана, кизыл-агачского бека, восстать против Мустафы и писал талышенцам, чтобы они не повиновались хану. Два ханских сына отправлены были для усмирения восставшего бека, который бежал в Персию, и волнение прекратилось. Тогда властитель Персии прислал к Мустафе своего посланного с обещанием возвратить хану все владения, перед тем отнятые, если только он откажется от покровительства России. Предложение это было слишком соблазнительно, и Мустафа стал раздумывать: отправлять или нет своего сына в Тифлис; но когда оказалось, что посланный уполномочен возвратить эти владения только тогда, когда хан отправит с ним свою дочь, то Мустафа предпочел отказаться от такого предложения. Посланный уехал, и хан, страшась мщения, строил на острове Capo барак и амбар для помещения в нем до 2000 пудов пшена. Он вторично пригласил к себе Неклюдова и на бывшем 28 марта свидании просил помощи, говоря, что без нее его подданные взбунтуются из опасения нового нашествия персиян, ожидаемого ими в близком будущем.
