Соломон не только не оказал никакого пособия, но, напротив, старался всеми мерами затруднить следование Симоновичу. Он приказал во многих местах перерыть дорогу канавами и завалить ее лесом. И без того трудный путь, пролегавший верст на шестьдесят по болотам и трясинам, теперь был еще более испорчен и представлял большие затруднения при следовании наших войск
[362]. Симонович при всем своем старании не успел прийти вовремя на помощь князю Орбелиани и соединился с ним тогда, когда Поти была присоединена уже к русской державе
[363].
Во второй половине октября князь Орбелиани узнал, что имеретинский царь Соломон вместе с князем Мамием Гуриелем успели склонить Шериф-пашу, сераскира Трапезондского, подать помощь Поти. Выдав аманатов, просители обещали оказать полное содействие и пособие при следовании турецких войск. Шериф 30 октября прибыл со своими войсками в числе 9000 человек на берег Черного моря. Войска его следовали частью на лодках, частью берегом через Гурию и остановились в 20 верстах от Поти, осажденной нашими войсками. Турки тотчас же укрепились в лагере: они сделали вокруг его засеки, а на самом берегу Черного моря построили несколько редутов и окопов. С правой стороны их лагеря протекала р. Молтаква, с левой – Григолети, а с тылу прилегали к лагерю лесные и болотистые места, которыми изобиловал весь берег Черного моря на пространстве между Поти и Батумом
[364].
Между тем генерал-майор князь Орбелиани, руководивший осадою Поти, узнав, что турецкие войска усиливаются, что их поддерживают Соломон и Мамия Гуриель, вошел в сношение с гуриельским митрополитом Джумателем. Он склонил митрополита убедить народ гуриельский, чтобы, содействуя нам, напасть на турок с тылу в то время, когда сам князь Орбелиани атакует их с фронта.
На рассвете 2 ноября прибыл к князю Орбелиани архимандрит Иосиф, объявивший о согласии гуриельцев действовать вместе с русскими войсками. Иосиф заявил, что гуриельцы приближаются уже к Поти и что сам владетельный князь их, Мамия Гуриель, видя, что он один в поле не воин и что народ не разделяет его мнения, следует с гуриельскими войсками.
Мамия обещал напасть на турок со стороны Григолети в то время, когда русские атакуют их лагерь с фронта. Хотя генерал-майор князь Орбелиани и сомневался в чистосердечии Мамия, но решился, однако же, не снимая осады крепости, двинуть часть мингрельских и абхазских войск к р. Молтакве. Стоявший в шести верстах от этой реки майор князь Орбелиани с двумя ротами Кабардинского мушкетерского полка и двумя орудиями получил приказание поддержать мингрельцев и абхазцев.
Гуриельцы прежде всех атаковали турок и, к удивлению последних, вступили с ними в самый упорный бой. Вслед за тем прибывший к переправе майор князь Орбелиани открыл огонь по неприятелю со стороны р. Молтаквы, и под прикрытием его мингрельцы и абхазцы стали переправляться через реку: конные бросились вплавь, а пешие искали брода. Пехота и артиллерия с генерал-майором князем Орбелиани переправились на лодках и атаковали с фронта. Первым ударом в штыки взято фланговое укрепление, и турки стали тотчас же отступать, оставляя укрепления, в которых было взято нами одно орудие, два знамени и 18 человек пленных.
Неприятель отступал быстро; наши войска на расстоянии десяти верст преследовали турок, бежавших к морю с намерением сесть на суда и отплыть. На берегу произошел ужасный беспорядок: все торопились уйти от преследования и захватить себе место на лодке или судне. Бросаясь в воду, турки спешили к судам, толпились около них, и множество людей погибло в морских волнах, так как севшие на суда, опасаясь, чтобы от излишнего числа людей лодки не затонули, рубили руки своим товарищам, хватавшимся за борта, для спасения от смерти. Оставшиеся на берегу пытались защищаться, но были рассеяны по лесу и болотам.
С наступлением ночи сражение окончилось; неприятель потерял 1500 человек убитыми и 283 человека пленными. Двадцать знамен и весь лагерь достались в руки победителей. Потеря с нашей стороны простиралась до 70 человек убитыми, 237 человек ранеными, большая часть которых были мингрельские и гурийские милиционеры.
Одержав победу над турками, генерал-майор князь Орбелиани тотчас же известил о том владельца Поти и требовал сдачи крепости. Кучук не верил известью о нашем успехе и не согласился на сдачу. Тогда осаждающий устроил против крепости новую возвышенную батарею, с которой можно было обстреливать всю внутренность крепости, и приступил к заготовлению штурмовых лестниц. Огонь этой батареи, приготовление наше к штурму, полученные достоверные сведения о поражении Шериф-паши и, наконец, известие, что на помощь осаждающим идут новые русские войска, до того устрашили Кучука, что он, 12 ноября, отправил в наш лагерь посланного с просьбою прислать к нему для переговоров князя Шервашидзе.
На другой день условлено было, что гарнизон с оружием в руках выступит из крепости, оставив в ней все материалы, припасы и орудия. Русские войска займут крепость не прежде, как по уходе гарнизона. Эти условия были приняты князем Орбелиани, и как гарнизон должен был отправиться морем и не имел достаточного числа судов, то ему дано десять мингрельских лодок и один баркас, с условием, чтобы суда эти были потом возвращены
[365].
В девять часов утра 15 ноября крепость Поти сдалась и Кучук-бей поднес ключи генерал-майору князю Орбелиани. Турецкий гарнизон, состоявший из 272 человек, отпущен на лодках в Трапезонт, и русские войска, в виду удаляющегося неприятеля, с распущенными знаменами и музыкой вступили в крепость, в которой было найдено 35 орудий и значительное число снарядов
[366].
«Таким образом, – писал Тормасов, – сия крепость, важнейшая по своему местоположению и укреплениям, связующая беспрепятственное сообщение Мингрелии с Тавридой и пресекшая все пути туркам в том краю увлекать в плен утесненный ими мингрельский народ, исповедующий христианскую веру, и обращаться в богопротивном пленнопродавстве, повергла себя в вечное подданство Всероссийской империи»
[367].
Первым распоряжением генерал-майора князя Орбелиани, по занятии Поти, было приказание очистить от леса окрестности крепости на пушечный выстрел. На эту работу были употреблены жители Мингрелии по найму. Они рубили вековые деревья так же охотно, как добросовестно помогали нам в овладении крепостью. Главнокомандующий ходатайствовал о награде многих лиц, за то небывалое, как он выразился, содействие, которое было оказано нам мингрельской, гурийской и абхазской милициями. Утвердив представление Тормасова, император Александр произвел князя Мамия Гуриеля в полковники и пожаловал ему орден Св. Анны 2-й степени, а правительнице Мингрелии, княгине Нине Георгиевне – ежегодный пенсион по 3000 рублей ассигнациями
[368].
