«Доселе, – писал он Мир-Мустафе, – делал я вам всю возможную помощь и, сколько позволяли мне то обстоятельства, защищал владение ваше со стороны моря военными судами и артиллерией, давал пехотные войска для содействия вам, требовал от персидского правительства, чтобы неприятельские против вас действия были прекращены и войска персидские выведены из талышенского владения, как покровительствуемого Всероссийской империей, что, как известно мне, и исполнено со стороны Персии по моему настоянию; я делал в пользу вашу все то, что требовали от меня мой долг и обязанность»
[339].
Желая, однако же, сохранить влияние России в Талышенском ханстве, Тормасов спрашивал министра иностранных дел, какая система действий должна быть принята относительно хана, и, выставляя затруднительность своего положения от недостатка войск, искренно желал скорейшего заключения мира с тегеранским двором. Даже и с прекращением неприязненных действий с персиянами положение наше в Закавказье было весьма затруднительно. Кроме персиян, мы имели весьма сильного врага в лице турок, готовившихся к открытию военных действий; в Абхазии происходили волнения и междоусобный спор за наследство, а ахалцихский паша и лезгины производили весьма частые набеги на Грузию. Подстрекаемые грузинским царевичем Александром, лезгины и турки грабили селения и уводили в плен жителей.
Пробравшись через турецкие владения в Ахалцих, царевич Александр выкупил там нескольких человек грузин и отпустил их в отечество с своими наставлениями и письмами к князьям, дворянам, духовенству и народу.
«Любезного вам царя, – писал он, – и памятного отца вашего Ираклия, сын Александр изъявляю любовь, мир и привет всем вообще старикам, как моим отцам, а молодым – как моим братьям. Не иду на вас с силой и мечом, ни с враждой против тех из вас, которые много или мало провинились перед высоким домом нашим; но иду с силой Божией на врагов, питая ко всем вам мир и любовь. Обнимаю вас как братьев и почитаю как отцов; знаком с вашими фамилиями, знаю их самоотверженную до крови службу, помню вашу почтительность и из любви к вам и жизни своей не пожалею, пока не избавлю вас от господства чужих, которые не умеют чтит вас, не знают ваших отцов, дедов и в чьих руках не будет конца вашей печали… Я имею с собой силу и казну трех сильных и великих держав – всего Ирана, османов и англичан для вашего освобождения из рук чужих.
Это есть минута вашего счастья, когда вы можете возобновить усердие ваших предков и принять честь, подобающую великим и малым; когда вы пожалеете ваших домашних крестьян и имения, и для мирного охранения вашего поспешно и с усердием выйдете ко мне на границу Грузии, откуда дойдет до вас весть о моем прибытии. А если не захотите, то я не отвечаю за все ваши огорчения, чего отнюдь я не желаю, так как весь мой неусыпный труд предпринят только из любви к вам»
[340].
Независимо от этого царевич отправил свои воззвания к кабардинцам, осетинам и жителям Джавского ущелья. И здесь он точно так же хвалился своими средствами, как боевыми, так и финансовыми. Царевич уверял, что нынешние приготовления Баба-хана не похожи на прежние; что на этот раз он или покончит со всем Ираном, или выгонит русских из Грузии.
– Теперь, – говорил царевич, – пора вам сослужить службу: на дорогах поставьте людей; в случае если будет следовать русское войско, не пропускайте его. Вы всегда нашему дому служили и усердствовали, а теперь от вашего мужества зависит, как вы за нас потрудитесь: мы тоже прибудем в Грузию с войском, а вы спуститесь в Цхинвал.
Воззвания эти, несмотря на всю их несостоятельность и нелепость, не оставались без последствий. Князья Мачабеловы укрепляли свои замки в местах их жительства к стороне осетинских ущелий, заготовляли в них хлеб и вино, а осетины покупали рогатый скот, в ожидании скорого прибытия царевича. В Грузии также происходили волнения от распускаемых ложных слухов. Сторонники Александра рассказывали, что главнокомандующий разбит персиянами и отряд его уничтожен, что неприятель находится в Елисаветполе и скоро появится у Тифлиса. Весь уезд и даже город были встревожены такими известиями, и население находилось в большом беспокойстве
[341]. Опасаясь, чтобы и прочие уезды не пришли в сомнение и из одного легковерия не возбудили беспорядков, Тормасов спешил сам в Грузию. Оставив в Елисаветполе генерал-майора
Небольсина с его отрядом, он перешел в Сомхетию и расположился лагерем у селения Квеши, близ границ ахалцихских, чтобы уничтожить намерение паши вторгнуться в Карталинию и заставить его опасаться вступления наших войск в его владения
[342].
Ахалцихские войска не были еще готовы предпринять что-либо решительное по недостатку провианта, которого нельзя было ожидать и в будущем, так как поля не были обработаны. Лезгины небольшими партиями вторгались в Горийский уезд, грабили и разоряли жителей; царевич Александр хвастался их победами, но все видели, какого сорта были эти победы, и дело царевича было не в блестящем положении, тем более что с возвращением Тормасова все ложные слухи рассеялись и надежды на восстание уничтожились. Паша Ахалцихский и царь Имеретинский обнадеживали еще Александра и обещали оказать помощь, но на самом деле опасались предпринять что-либо решительное. Тем не менее главнокомандующий совершенно справедливо видел здесь гораздо большую для себя опасность, чем со стороны Персии и в мусульманских наших владениях Закавказья. Турки были, без сравнения, более сильным противником, чем персияне, и владели гораздо большими средствами к возбуждению горских народов против России.
Происки персиян, не касаясь населения, в большинстве глухого ко всякого рода воззваниям, имели влияние только на отдельных лиц, далеко не воинственного характера, тогда как интриги Порты отзывались на Кавказской линии и приводили нас к столкновению с племенами воинственными, вольными и независимыми. Все это убеждало Тормасова, что для утверждения спокойствия в непокоренном крае необходимо начать с умиротворения правого нашего фланга и отчасти с ближайшего соседа Грузии – царя Имеретинского, по словам главнокомандующего находившегося «не в должной покорности».
Глава 12
Поведение имеретинского царя Соломона. Князь Зураб Церетели. Воззвание Тормасова к имеретинам. Последствия этого воззвания. Положение дел в Абхазии. Междоусобная вражда за право наследства. Осада Поти и взятие ее русскими войсками
Удалившись из Кутаиса и скрывшись в горах, царь Соломон употреблял все средства к тому, что выйти из-под власти России и объявить себя независимым правителем Имеретин. Он поддерживал переписку с беглыми грузинскими царевичами, находился в постоянных сношениях с неприятелями России, персиянами, турками и в особенности с ахалцихским пашой. Почти все вторжения хищников в Грузию со стороны Ахалциха происходили по просьбе и подстреканиям царя Имеретинского. Подстреканиям этим нельзя было ожидать конца до тех пор, пока Соломон будет оставлен правителем Имеретин. Признавая необходимым принять меры к удалению царя, еще бывший главнокомандующий, граф Гудович, воспользовавшись смертью генерала Рыкгофа, назначил на его место командующим войсками в Имеретин генерала-майора князя Дмитрия Орбелиани, как человека, имевшего там связи и более других способного восстановить спокойствие в стране и захватить Соломона в свои руки.
