Представив такую выдуманную им картину общего положения дел в России, Юсуф предлагал Несветаеву, прежде чем он со своим отрядом сделается пленным, уйти в свое отечество, сдав все орудия, ружья и снаряды карсскому Мамед-паше.
На это предложение Несветаев отвечал:
«Имея удовольствие получить от вашего высокостепенства посланца и с ним письмо, крайне удивляюсь, что вы служите столько своему султану, объясняя передо мной свои достоинства. Я знаю и всегда уверен, что всякий генерал у государя должен быть в звании том, которое ему дано; я же пред вами не могу себя рекомендовать и полагаюсь на Всевышнего, который всех награждает по своему определению. Я вошел с небольшим отрядом в пределы карсские, по воле моего государя императора и по предписанию главного начальства, не с тем, чтобы драться, а в сходствие преданности пред государем моим императором Мамед-паши карсского, который просил занять Карс от защиты вашей, но вдруг сделал свое вероломство, взявши от нас 8000 червонных за провиант, ибо во всех прежних трактатах вы должны были нам отпускать провиант, так как и мы в разных местах вам отпускали.
Угрозы вашего высокостепенства есть беззаконны, ибо вы идете на меня, изъясняя, что у вас бесчисленные войска и со многой артиллерией, а я могу вам здесь объяснить то, что имею 3000 войска и извольте на меня нападать, и тогда Бог свою справедливость окажет. Приказали вы мне объяснить чрез посланца вашего, якобы французы находятся в сорока часах ходу от С.-Петербурга, но по нашим справедливым сведениям, они уже находятся от Парижа, а не от С.-Петербурга в сорока часах, ибо оные выгнаны из Пруссии непобедимыми российскими войсками; посланник же ваш объявил мне, чтобы я оставил пушки, оружие и снаряды. Вспомните прежние военные действия: когда русские войска клали перед турками оружие и сами бы выходили как скитающий народ, и сколько городов россияне взяли у турок, какие одерживали победы, да и ныне взяты Молдавия и Валахия и многие другие города?
Не считайте, ваше высокостепенство, чтобы я не мог взять и вашего Карса от вероломного паши; на сие не имел я повеления – я взял форштадт, пушку и, получа повеление, должен был отступить, которую пушку, взятую мной, требуете от меня возвратить, но она взята военной рукой, а потому и возвращена быть не может».
Отправив это письмо и имея в строю только 1900 человек с 8 орудиями, Несветаев, по приказанию графа Гудовича, отступил к селению Гумри (нынешний Александрополь), где, укрепившись, ожидал провозглашенного наступления турок. Скоро он узнал, что Юсуф-паша, собрав до 20 000 человек и решившись действовать наступательно, отправил вперед, под начальством Али-паши и Мамед-паши Карсского, 7000 человек лучших войск, известных под именем делибашей, с приказанием атаковать русских.
19 мая турки подошли к селению Гумри и в тот же день напали на русский лагерь. Не обращая внимания на быстроту, с которой неприятель бросился на наш малочисленный отряд, Несветаев встретил его молча и, подпустив турок на весьма близкое расстояние, открыл со всех орудий картечный огонь одновременно с ружейным. Потеряв сразу 300 человек убитыми, не считая раненых, ошеломленные турки повернули назад и стали отступать. Огонь был так губителен, что неприятель, против обыкновения, не решался подбирать тела убитых и увозить их с собой. Бывшие в укреплении егеря, преследуя неприятеля, вывели из строя еще до 100 человек турок, уходивших в беспорядке на соединение с главными силами Юсуф-паши.
Двигаясь по следам авангарда, сераскир в это время подходил к Гумрам. Несветаев хотя и решился защищаться до последней крайности, но сознавал, что положение его весьма затруднительно и опасно. С фронта приближался Юсуф-паша с 20 000 человек, а левее, и почти в тылу, персияне, по взаимному соглашению с турками, сосредоточивали войска в Эривани и располагали их лагерем на реке Занге. В случае удачи турок они думали двинуться в Памбаки и Шурагель. При таком положении Несветаев просил прислать ему подкреплений и получил в ответ, что граф Гудович, со всем своим отрядом, идет к нему на соединение.
Отправив на вьюках двух казачьих полков артиллерийские снаряды и патроны в отряд Несветаева, главнокомандующий сам следовал к нему форсированными маршами. Поход его замедлялся только недостатком продовольствия, и «причина сему та, – писал граф Гудович, – что от земли грузинской всякая казенная повинность исполняется с большим затруднением и с некоторой экзекуциею».
3 июня главнокомандующий находился еще на реке Лори в нескольких переходах от селения Гумри. Задержанный каменистой переправой через эту реку и получая все более и более тревожные известия, он отправил вперед, для скорейшего подкрепления Несветаева, шедшего в авангарде генерал-майора Портнягина. Так как в состав отряда последнего было назначено только пять батальонов
[231], с которыми трудно было бы пробиться в Гумри сквозь многочисленные толпы неприятеля, то Портнягину приказано появиться только в виду турок и занять высоты
[232].
«Завтра, – писал при этом граф Гудович Несветаеву, – до рассвета подымется авангард и пойдет вперед до Кишляка, послезавтра оный будет в Беканте, а вслед за тем я и сам прибуду. Тогда Памбаки совершенно обеспечены будут; через три дня я надеюсь непременно с вами соединиться и иметь удовольствие лично отдать вам всю должную справедливость»
[233].
Пройдя 260 верст и сделав только две дневки, граф Гудович не успел, однако же, соединиться с Несветаевым ранее, чем тот был атакован турками.
Остановившись при селении Караклисе, по ту сторону Арпачая, в семи верстах от Гумри, сераскир прислал сказать Несветаеву, чтобы он выходил с ним драться в открытое поле. Имея незначительные силы, Несветаев предпочел защиту Гумри полевому сражению, и тогда, 30 мая, Юсуф-паша с 10 000 человек и 20 орудиями атаковал селение. С десяти часов утра и до семи пополудни длилось сражение; турки были отбиты, и сам сераскир потерял собственное знамя
[234]. Отойдя назад и рассчитывая массой своих сил подавить малочисленный отряд русских войск, Юсуф-паша постоянно тревожил Несветаева, сосредоточивал свои силы и, дождавшись прибытия куртинцев, 5 июня снова атаковал Гумри. В десять часов утра турки открыли канонаду из 20 орудий и двух мортир и поддерживали ее более часа, но без всякого вреда для наших. Не отвечая на выстрелы, Несветаев ожидал наступления, и спустя час турецкая конница охватила лагерь, но огонь застрельщиков принудил ее отступить. Атака неприятельской пехоты была более настойчива. Поражаемые картечным и ружейным огнем, турки ворвались в улицы, но были опрокинуты и прогнаны гренадерами Кавказского полка; повторенные ими атаки были также неудачны, и упорная борьба, продолжавшаяся до шести часов вечера, увенчалась славой русского оружия, лишившегося, однако же, до 100 человек храбрых, выбывших из строя.
